Гжегош обеими руками обхватил мою многострадальную шею,
переплетя руки в замок, подобно борцу в партере, и застонал.
- Да отцепись ты, задушишь ведь, придурок, - зло, сквозь зубы
цедил Андрей, размыкая его руки. В этот момент со стороны
лестничного марша послышался множественный стук подошв по бетонным
ступеням. Сомнений не было, это те, кого ждал Шурум.
Ухватив за локоть, Андрей рывком поднял меня на ноги, толкнул к
двери. Гжегош вжался в угол, весь скомкался, втянул голову в плечи,
выставил вперед руки. Его взгляд затравленного зверька метался от
пистолета к глазам Андрея и обратно.
- Что ты им рассказал? - Андрей с отвращением и злобой смотрел
на поляка.
- Ничешо, ничешо, - верещал тот.
- Сука, - Андрей плюнул на него, развернулся и пошел к двери, -
сиди здесь и не рыпайся.
- Держи, - он протянул мне пистолет,
- к двери, - ткнул пальцем вправо по коридору, - смотри, чтобы
никто не полез. Стреляй сразу.
Я медленно повернул голову, почему-то быстрее не получалось,
словно шейные мышцы окоченели, увидел в конце коридора застекленную
балконную дверь и перила пожарной лестницы за ним. Обливаясь потом,
дрожа мелкой дрожью, посеменил «на шухер».
Сзади раздался выстрел. Он грохотом прокатился по зданию и
ударил по барабанным перепонкам. Следом прогремела автоматная
очередь. Послышался крик:
- Назад!! У него ствол. Ё… Леху подстрелил, сука!
Снова зубодробильная очередь.
Я заскочил в первую попавшуюся дверь, распахнул ее настежь, упал
на четвереньки, прополз два метра и прижался к стене. Не успел
стихнуть в ушах звон от прежних выстрелов, как снова загромыхал
автомат. Слышались крики, вопли, словно внизу творилось стихийное
бедствие: все тонули или гибли под завалом. Я закрыл уши руками.
Пистолетная рукоятка больно давила на ушную раковину, но я все
равно продолжал сжимать голову.
Краем глаза заметил промелькнувшую в дверном проеме тень.
Подумал, что боевик поднялся по пожарной лестнице и хочет зайти к
Андрею с тыла. Но затем, сообразил, человек бежал в другую сторону.
Снедаемый страхом я выглянул в коридор.
Гжегош с перекошенным от ужаса лицом, бешено дергал ручку,
пытаясь открыть пожарную дверь. Он не видел меня, хотя находился в
паре метрах от косяка, из-за которого я выглядывал. Наконец, ему
удалось. Он рывком открыл полотно и выскочил наружу. Раздался
выстрел. Гжегош ввалился обратно, пятясь и падая. Я ничего не мог
понять. Происходящее, словно имело несколько параллельностей, они,
то раздваивались, то троились, путались, сходились в одно…, я был
близок к обмороку.