— А уж я размечталась и за князя нашего замуж сходить, и с
тобой, Яга породниться… Сама знаешь, невестка из меня получится
знатная. А кто ж тогда мать его? — задумалась гостья. — Уж не Марья
Моревна ли?
— Или Василиса Премудрая, — зачем-то подсказала я.
— Думаешь? — вытаращилась болотница.
— Говаривают, был у них с Кощеем бурный курортный роман… —
протянула я.
— Да ты что?! — всплеснула руками болотница, и по комнате
разлетелись брызги тины. — Ой, — замерла она под моим тяжёлым
взглядом. — Я случайно.
— А князь, значит, наш…
Я задумчиво посмотрела на болтливую гостью, решая, как лучше
вытянуть из неё сведения.
— Наш, чей же ещё? Говорят, король Егор Евпатьич в Тривосьмом
королевстве, напротив, колдует во всю мощь. Да ещё знаешь что?
Войной нам грозит!
— Нам? — деланно удивилась я.
— Ну, всему нашему Триседьмому княжеству, — округлила глаза
болотница. — Представляешь? Я вот представляю, что начнётся, коли
опять война пойдёт. Мало нам Трипятого ханства, что вечно воду
баламутит?
— Политики, — презрительно поддакнула я.
— Скажи? — согласилась собеседница, горячо закивав, аж ряска с
груди немного сползла. — Но уж князь-то наш такого не допустит.
Всем ведомо, какой Кощеич стратег! Мож, и верно сын Василиски-то
Перемудрой, а? Уж больно умный…
— Не страшно за такого замуж идти-то было бы? — ехидно поддела
я.
— А что, мне ж с ним не в уме состязаться! Чем умнее муж, тем
спокойнее живётся его жене, — мудро изрекла болотница.
— Ты лучше расскажи, с чего у вас с лешим-то разлад пошёл.
— Ой, ну там такое… повздорили мы сначала из-за девицы той
беременной, что мы в топь заманили. Леший орал, что она ему
лесовичка бы родила. А мы что? Нам тоже ещё одна болотница не
лишняя. В общем, ругались-ругались, ажно звери все поразбежались.
Потом вроде замирились. А леший вдруг и говорит: «Нетеча, можно я
потрогаю твои прекрасные волосы?». А я что? А я разрешила! Так он
взял да под носом у меня пальцем провёл, да ещё и сказал громко
так: «Хороши усищи!»… Тут-то драка не на жизнь, а на смерть и
началась.
— Да неужели? — сдавленно спросила я, не просто офонаревшая, а
опрожекторевшая от этой непосредственности, с которой они сначала
беременную девушку утопили, а потом из-за усов разругалась до
взаимного уничтожения.
Ни на секунду нельзя забывать, что передо мной нечисть. И пусть
выглядит она человекообразно, и желания у неё вполне человеческие,
но если б она узнала, кто я такая, долго бы я не прожила. Отволокла
бы меня болотница к Кощеичу и радовалась бы своей удаче.