Успокаиваю себя тем, что ничего ж не валяется. Всё
аккуратненько лежит, никому не мешает. А раз они лежат, то и я
полежу.
Ага. Коробку нахожу. Забитую под завязку канцелярией и
скетчбуками. Правда чтобы достать её приходится попыхтеть и
потрудиться.
― Тебе помочь? ― галантно интересуются.
― Не утруждайся, ― с горем пополам справляюсь, едва не
устроив обвал. А всё ради кофра с маркерами. ― Лучше заморозься и
не дыши, ― перетаскиваю увесистый сундучок на постель, выискивая
нужный цвет и, зажав зубами чпокнувший при открытии колпачок,
укладываюсь рядом с Крестовским.
― Это что-то новенькое.
― Заморозься и не дыши, сказала. Ты ветошь, ― напоминаю,
заворачивая ему руку так, чтобы получить доступ к плечевой
части.
Если что мне в Кирилле и нравится, так это его татуировки.
Реально.
Левый рукав забит лицом девушки, кусающей ноготь,
растрёпанные волосы которой плавно перетекают в часы с шестерёнками
вместо циферблата. Правый же в нижней части светит непонятным поцом
в недодоспехах с вороном на плече, за которым по тропе шагает
лев.
На этом полноценная отрисовка заканчивается, потому что на
плече намечен лишь контур ещё одного льва, на этот раз в виде одной
морды. По чернилам заметно, что набросок совсем свежий.
― Денег не хватило? ― устраиваюсь поудобнее на животе,
кончиком чёрного маркера касаясь тусклых линий.
― Времени, ― с любопытством наблюдая за мной, отзываются.
― Должен был на следующих выхах дозабиваться, но пришлось покупать
билет на ближайший рейс.
― Сочувствую твоему горю.
― Непониманию. Что мой отец нашёл в твоей
матери?
― Слабо спросить его об этом?
― Слабо. У нас нет предрасположенности делиться
личным.
― Может, потому что ты козёл? ― "холст" недовольно
дёргается. Приходится снова фиксировать его, исправляя
искривившийся львиный нос. ― Чего ёрзаешь? Оскорбилась, кисейная
барышня? Салфетки дать слёзки подтереть?
― Ехидна.
― А ты неженка. На правду не обижаются. И батя твой вполне
ничего.
― Лучше твоего?
― Сто процентов лучше моего.
― Он знает, что его бывшая на следующей неделе выскакивает
замуж?
― Очень удивлюсь, если он вообще помнит: как выглядит его
"бывшая". Не думаю, что такими нюансами заморачиваются, насилуя
пятнадцатилетку в общественном сортире. Да что ж такое, харе
дрыгаться! Свяжу! ― притихает. Я бы сказала, чересчур послушно
притихает. ― Чё? ― зато чувствую сверлящий макушку
взгляд.