Каждого.
Каждого, кто дал сыну Келлфера выйти
с Аланой на плече, кто не поинтересовался, почему безумный
наставник куда-то уходит. Каждого, кто не стал разбираться, что
именно несет сын Келлфера. Каждого, кто мог бы встретить беглецов
по пути, и кто не остановил их.
Сина, позволившего, чтобы в руки к
сыну Келлфера попал один из созданных отцом Даора скрывающих
амулетов, Сина, оказавшегося таким недальновидным — и
предпочитавшего войну хорошим отношениям с семьей Карион.
Каждого наставника, продолжавшего
обучать, каждого послушника, продолжавшего учиться.
Испепелить каждого.
Эта мысль была почти
успокаивающей.
-Он, кажется, сходит с ума, -
заметил Олеар, будто уловив мысль учителя. - Вы не думаете, что
если он повредится рассудком, Син...
Даор повернулся к Олеару. Губы его
расплылись в улыбке.
-Син что?
-Будет не доволен? - Олеар сделал
шажок назад.
-Ничего не посмеет предъявить мне
из-за безымянного служки, после того, как отказался давать
подробную карту. Я не доволен его бездействием куда сильнее.
-Ведь война... - почти на грани
слышимости прошептал Олеар, избегая встречаться с Даором
взглядом.
-Простите, простите! - вдруг
проплакал проводник. - Я все расскажу и без карты! Ни у кого нет
карт, директор не дает их составлять, тут слишком много важных
мест, мы все ходили разными маршрутами... Я знаю почти все... Я
покажу на вашей карте, если зажжете свет. Я расскажу...
-Мне нужно, чтобы ты молчал, -
процедил Даор. - Заткни ему рот кляпом и отдай его... да кому
угодно. Убери это отсюда, - обратился он уже к мигом вскочившему
Олеару. - Он мне больше не нужен, я закончил.
-Понял, - коротко ответил Олеар,
поднимая крупного мужчину за одежду, как мог бы поднять котенка. -
Я быстро. Его подлечу, чтобы не было проблем с Сином.
Олеар выскользнул за дверь, и тихий
надрывный стон безымянного поглотила глухая тишина спящего
коридора. Дверь со щелчком затворилась за ними, и черный герцог
остался один. Он подошел к подоконнику и, вглядываясь в едва
начинавшее загораться рассветом небо, положил руки на влажное от
росы шершавое дерево со сточенными сучьями и выжженными глубоко в
жестких волокнах рунами. На секунду в разуме черного герцога не
осталось ничего, лишь этот грубый предмет, простой, примитивный и
тем отвратительный.
«Я не вижу смерти, - вспомнил Даор
слова Ингарда. Его слова никак не вязались с обреченным тоном,
которым были произнесены. - Я не могу говорить со всей
уверенностью, но мне спокойно. Келлан не обидит ее».