Вышло довольно дерзко, и Даора это
насмешило.
-Еще скажи, что это не мое дело, -
поддел он ее, вспомнив клетку.
-У меня так убедительно, как у вас
тогда, не получится, - отвернулась Алана.
Даор смотрел на ее макушку, торчащую
из его собственного плаща, и не пытался больше ее успокоить: все
равно она вот-вот придет в себя, и снова попытается стать
отстраненной, будет извиняться за свою дерзость, снова перестанет
поднимать на него глаза, ощущая то, что назвала в разговоре с
подругой пропастью между ними. Но пока Алана возмущалась, даже сама
не понимая, чем, пропасти не было, и она действительно находилась
рядом с ним.
Даор аккуратно, сохраняя влияние
незаметным, обезболил ее кисть. Под плащом было сложно разглядеть
характер травмы, но что-то другое смутило его.
-Алана, посмотри на меня, - мягко
проговорил он. - Что с тобой произошло?
Она обернулась, а потом встала,
путаясь в плаще, и попыталась его стянуть.
-Спасибо за...
-...плащ, он очень тебя согрел, -
закончил Даор за нее, и скрепил ткань на уровне ее ключиц, не давая
Алане сбросить покров. - Помню. Грейся дальше. Ночь холодная.
Ответь на мой вопрос.
Что-то отчаянное промелькнуло в ее
взгляде, она сжала зубы. Теперь он разглядел: дело было не только в
руке. Разум девушки был опустошен, и нес на себе след удара, от
которого у нее не было ни единой возможности защититься.
-С тобой это сделал Келлан? -
процедил Даор сквозь зубы, поднимаясь.
Алана бросилась ему наперерез, будто
прочитала его мысли. Она метнулась молнией между ним и лежащим
лицом вниз Келланом, и хотя герцог мог в пару шагов обогнать ее,
путающуюся в слишком длинном для нее плаще, он чуть задержался,
позволяя ей оказаться совсем рядом с мальчишкой первой. С того
момента, как она прошептала, что Келлан ни в чем не виноват, Даор
уже знал, что здесь и сейчас придется оставить его в живых. Это
было досадно. Острые как бритва силки, прорезав кожу и верхний слой
мышц, остановились: если бы девочка увидела, как ее наставника
вспарывают призрачные путы, она бы испугалась еще больше. Возможно,
даже возненавидела бы Даора, так сильна была ее привязанность к
этому ничтожеству, а это точно не входило в планы черного
герцога.
Алана не понимала, как вопиюще
серьезен был причиненный им вред, и сейчас бы не услышала
аргументов: все, о чем она беспокоилась — лишь необходимость
защитить своего приятеля. Что за удивительная девочка! Даже страх
за свою жизнь отступил, и даже ему, черному герцогу, она готова
была бросить вызов! Даор напомнил себе, что подобная храбрость не
говорила о том, занимал ли сын Келлфера в ее сердце хоть какое-то
место. В точности так же она бросалась на пар-оольского шепчущего,
чтобы спасти случайного послушника у портальных столбов. Однако,
следуя за ее нервным бегом и улавливая, как одними губами она
шепчет «Келлан, Келлан, Свет, пожалуйста», он ощутил бешенство,
которому не мог дать выхода. Бешенство, подпитываемое сильной
ревностью.