— Хорошо, — кивнул усатый. – Тогда начнем переговоры. Нас
интересует…
— Подождите. Для начала я хочу получить объяснение по поводу
армии Постимперии под стенами моей крепости. Это вообще-то частная
собственность.
Юрист из меня не очень, признаю. Но бодаться буду до
последнего.
Офицеры переглянулись.
— Простая предосторожность, — сказал мерзкий мужик с бородавкой.
– К тому же официально негде не закреплено ваше право на владение
этой территорией. Просто заброшенные земли. И наша страна посчитала
неправильным оставлять их в таком состоянии.
— А с какой радости вы устанавливаете правила?
— Постимперия, – последняя и единственная страна, которая
существует в этом мире. Не думаете, что с нами нужно считаться?
— Нет, — обнажил я клыки.
— Поэтому у красной крепости стоит наша армия, — улыбнулся
гнилыми зубами офицер с бородавкой. — Слышали про язык силы?
Урод. Охотники за моей спиной зарычали. Пришлось поднять руку,
чтобы они успокоились, а то «герои» успели за мечи схватиться. Рано
еще воевать. Не договорили.
Я ухмыльнулся и, как бы невзначай, заставил когти на левой руке
удлиниться.
— Язык силы, значит. Хотите оспорить наше право?
— Нечего оспаривать, — развел руками усач. – Границ-то у ваших
владений нет.
— А как же мертвецы, которых вы сняли с кольев и зарыли в землю?
Это вообще-то наши пограничные столбы.
На этой стороне реки, в паре метров от лагеря, должны были
висеть несколько скелетов. Останки авантюристов, которые приперлись
в кремль и попытались спереть наше добро. Пришлось убить и повесить
в назидание остальным. В деревнях по такому же принципу птиц с
грядок отпугивают. Чучело называется. Но люди вроде как поумнее
будут, поэтому мы рядом с трупами еще дощечки повесили, где очень
доходчиво было написано: «Запретный город. Не ходите,
пожалуйста, или сожрем».
Офицеры покосились в сторону шести свежих могил, которые
находились чуть в стороне от стоянки. Сердобольные какие,
подсуетились. Или вид скелетов портил аппетит?
— Мы предали земли наших павших товарищей, — пробасил лысый
«герой». – И не собираемся оправдываться. Это доброе дело.
Как-то дергано он говорит, еще и стучит пальцами по шлему.
Нервничает рыцарь.
— Мертвым все равно, — пожал я плечами. – Придётся повесить
новых, когда вы уйдете.
«Герой» зарычал. Его рука потянулась к маленькому арбалету,
который весел на поясе.