— Послушайте, я врач, а не Господь Всемогущий. Работаю по 24 часа. Принял роды — уехал на следующие. Конвейер! Как я могу запомнить их всех?!
— Рожали две девушки, одна родила мальчика, другая — девочку. Меня интересует, кто родился на левой койке!
Он посмотрел на меня, как на дуру.
— Женщина, что вы хотите? На это есть записи, медсестры. Я свою задачу выполнил. Новорожденный жив и здоров: руки, ноги целы, голова на месте.
— Вспоминай! — не отступалась я.
— Записи смотрели? — повторил он.
— Да. В обоих случаях «Лера О».
Мужик озадаченно глянул на меня и измученно облокотился на стену. Было видно, что он и правда устал от долгой работы.
— Пожалуйста, доктор. Вы же понимаете, как это важно для нас… Я не хочу, чтобы моя дочь растила чужого ребенка…
— Я понимаю. Но и вы меня поймите. Я не спал двое суток и жутко хочу есть.
— Хорошо. Вот, спасибо за работу. Купите себе еды и отоспитесь. — Поняв, что ничего не выйдет, сунула ему купюру и пошла в сторону выхода. Оставалось только надеяться на сердце и внутренний голос.
Добираясь до больницы, я размышляла. Мысли, роившиеся в голове, были одна — бредовее другой. Понимаю, звучит жутко, но я переступила порог с твердым намерением забрать обоих детей.
— Иди сюда, — я подозвала блондинку — медсестру. При виде меня она испугалась, но побрела на зов.
— Я решила, что мы заберем и мальчика, и девочку. Ваша Лера — молодая, одинокая. Скорее всего, ей будет сложно одной содержать ребенка. Сколько ей? Лет 18?
Медсестра кивнула.
— А у нас есть деньги. Детям будет лучше так.
— Но что же мы скажем ей? Грех-то какой! — побледнела медсестра.
— Придумайте что-нибудь! — я развела руками и снова потянулась за деньгами.
Но тут показалась темненькая. Она двинулась к нам улыбаясь.
— Проснулась! — торжественно объявила она.
— Я ей ребеночка отнесла — мальчика, — продолжила санитарка.
Валя, блондинка задрожала, еще сильнее побледнев. Я побежала в палату. Моя Лера все еще спала, а на руках у другой девушки был малыш. Она со счастливым лицом кормила его грудью. Я замерла в дверях, не зная, как поступить. Отбирать младенца у молодой матери было бы кощунством. В следующий момент моя дочь тоже начала приходить в себя. Первое, что она сказала:
— Хочу увидеть ребенка.
Я дала знак, и медсестра принесла девочку. Когда тебя приложили к груди, я разрыдалась. С тех пор ты моя внучка, самая родная! — Виолетта Генриховна говорила сквозь слезы. — Надеюсь, после этого признания ты не перестанешь считать меня своей бабушкой.