- Диан… Прошу… - голос такой тихий, словно я ее ударила.
Я? Ее? Когда мы поменялись местами?
- Знаешь, это хорошо, что ты пришла сама и сейчас. Возможно, именно этого
мне не хватало, чтобы пойти и подать заявление на развод.
Это правда. Я ведь уже все решила. А как подумаю о том, что будет во
вторник, поджилки трясутся. Хочется найти отговорку. Но пока что держусь, стоит
вспомнить, почему я завтра это сделаю.
- Давай поговорим? – словно умоляет.
- Давай.
Почти наплевательски отвечаю. Да только снаружи все так чисто и гладко.
Изнутри помято и в хлам разломано.
Сворачиваем к пешеходному. Оказываемся на той стороне улицы и направляемся
в небольшой парк.
- Не надо разводиться, Диан… - ну, началось.
Прорвало на жуткую злость. Такую, что не передать словами просто.
- Стоп, давай мы сразу определим цели этой встречи. Мы будем говорить о
том, что было, а не о том, как я поступаю со своим браком. Ты, конечно, влезла
в него по самые уши, потопталась и наследила изрядно, но это не дает тебе право
решать или советовать мне что делать. Окей?
- Я не об этом. Он не виноват. Я сама спровоцировала все это и… Боже, мне
так стыдно перед тобой, - сбивчиво, сумбурно говорит. – Я… Диана, мне жаль. Это
правда.
- Прямо представляю, как ты карабкалась на него голая и думала о том, как
тебе жаль.
Но она не отреагировала на мой выпад, просто продолжила.
- Уж не хотелось мне этого говорить, поверь, но… Я люблю Пашку.
Будто удар пропустила и теперь не могу сделать вдох. Голова кружится, а
кислорода все нет.
Любит?
Моя подруга любит моего мужа.
Что за идиотская жизнь?
Молчу. У меня нет слов. Ну откуда их взять, когда такие откровения без
предупреждения сыплют на голову? Да и что сказать ей?
- Я не хотела этого. Прятала все чувства глубоко. Не хотела терять нашу
дружбу. А в тот день… Я не знаю, что на меня нашло. Но это все я, понимаешь? Я
сама… Сама все это начала… Он просто был рядом и обнял. Мне так жаль… - Люба
начинает плакать, а я опустошенная иду рядом и смотрю под ноги.
Теперь и злости нет. Остается только думать… Не из жалости. Просто внутри
все подчистую вытащили, и эхом ее плач звенит.
Хочется быть далеко. Там, где никто не заставит плакать меня саму. Да и
смеяться тоже. Пусть в покое оставят и все. Только одиночества немного. Но кто
ж позволит? Им всем надо выговориться, пеплом свои ожоги, оставленные на
моем сердце, посыпать и удовлетворенно свалить.