Оценив взглядом «старую опытную женщину», выглядевшую помладше
восемнадцатилетней девчушки, я хрюкнул, слегка поперхнувшись кофе.
Вот че чудят? Был бы у меня ёж, даже ему было б ясно, что Викусик
наша готова тут голышом расхаживать, хоть и вовсе не потому, что в
её чистую невинную голову залетели пошлые и грязные мысли. Просто
высота потолков на нашей импровизированной базе – четыре с
половиной метра, поэтому трехметровая девушка получает в данный
момент совершенно бесценный с её точки зрения опыт коммуникации с
обычными человеками в бытовых условиях. Раньше-то одна жила.
Отрешившись от наставлений Кладышевой, доминирующей над
несчастным ребенком, я еле-еле успел среагировать – моё любовно
намазанное сливочным маслом печенье попытались украсть. Поймав вора
за шкирку, я хмуро уставился в совершенно бессовестные глаза на
крохотном личике неизвестного мне гуманоида. Ну неизвестного
потому, что я так и не научился отличать Онахон Салиновскую от
Охахон Салиновской.
- Щас жопой в кофе макну, - объявил я свою волю преступнице, -
За расхищение народного хозяйства.
- Ну Вить…, - тут же заныла совершенно чужая жена, - Ты себе еще
намажешь, а нам двоим как раз позавтракать хватит!
- Для телекинетиков со специализацией на тонком манипулировании,
вы чересчур вороватые.
- Не охота с утра напрягаться…
- Меня бы попросили! – встряла Викусик, - Я вот…
- Ты занята! – тут же начальственно рыкнула Кладышева, - Бери
ложку и убирай накипь со свинины!
- Там ничего нет…
- Наклонись, громадина! Смотри! Смотри, вот!
Вот так и живем, слегка вымученно, но по-доброму думаю я,
отпуская уболтавшую меня воровку печенья. Тот же слегка суматошный
быт, что и в «Жасминной тени», но теперь уже глубоко под землей.
Хоть какая-то отдушина после всего, что было. Южная Америка,
Атлантический океан, путешествие через Португалию и дальше…
постоянная готовность к тому, что я в любой момент могу отбросить
коньки. Ну и потом как бы тоже несладко ни разу. Плен, освобождение
Окалины, наш ультиматум, который внезапно взял и сработал,
неожиданный вывод Молоко, что я, оказывается, не бомба, а вообще
черте что и сбоку бантик. Она, кстати, до сих пор разобраться не
может, почему мне хреново и жарко.
Появляется Паша. В отличие от приличного меня, надевшего
майку-алкоголичку и старые шорты, явление Паши в семейниках
вызывает бурную реакцию женского населения нашей маленькой, всего
под шестьдесят квадратов, кухни. Пашу изгоняют полотенцем, на что
он ворчит, жалуется на духоту и умоляет жену принести ему завтрак в
постель. Жена чавкает печеньем с маслом, явно уже преодолев границу
в половину сдобного продукта, и не собирается останавливаться.