Найдёныш продолжать бУхать за шторкой и упорно не желал
разговаривать. Кашель его мне не нравился. Он, может, и не хочет со
мной общаться, но я ночью спать хочу, а не слушать этот лай.
Запарила свежие травки, дала отвару настояться-подостыть и полезла
на полати.
Там я поняла, почему разбойник не отвечал. Он снова впал в
беспамятство и весь пылал жаром. Приложила к его груди ухо. Внутри
всё скрипело, хрипело и булькало. Будто там целый хор хрипельщиков
и бульковщиков концерт устроили.
Да что ж такое! Ушла всего на несколько часов, оставила его
нормальным, вернулась – опять овощ! Он что, после того как поел,
ещё на полу повалялся, чтобы холода добрать?
Впрочем, ему и в прошлый раз хватило. Наверное, он просто
использовал все свои силы, чтобы добраться до еды, и на борьбу с
болезнью уже не осталось.
Ну так не надо было кочевряжиться!
Ещё какое-то время я помучилась чувством вины. Но после того как
он своей ручищей попытался отбиться от горького настоя и опрокинул
на меня кружку, оно быстро выветрилось. Отстирывай теперь пятна,
Майя. Больше-то тебе заняться нечем.
Я ворчала себе под нос, но на самом деле стремительно
ухудшающееся состояние мужчины пугало всё сильнее. Будто судьба
услышала мои сегодняшние сомнения по поводу совместного жития с
непонятными чужаками и решила избавить от проблем самым
кардинальным образом. Он бредил, метался, кашель становился всё
продолжительней и забористей. Я уже совсем отчаялась, когда
вспомнила про гримуар.
Если с предыдущим заклинанием я просто экспериментировала, то
теперь обратилась к помощи рода от безысходности. Я подняла фолиант
со дна сундука, где прятала свои книги под ворохом одежды.
Погладила. Капнула кровью на корешок. И попросила открыться.
И он открылся. Сам. Страницы шелестели, переворачиваясь, пока не
успокоились. На открывшемся развороте располагалось заклинание
разделения Силы. Я, честно говоря, рассчитывала на какой-нибудь
наговор от лихорадки и теперь пялилась на книгу, не очень понимая
её самоуправства. Зачем разбойнику Сила? Что он с нею делать
будет?
С другой стороны, гримуар ещё ни разу раньше так себя не вёл...
Лежал и лежал обычно, будто рядовая книга.
Я решила поискать другой, более подходящий вариант, но стоило
мне убрать пальцы от страниц, как они вернулись в прежнее
состояние. С третьей попытки я была вынуждена признать: это не
случайность. Книжища по степени упрямства не отличалась от моего
найдёныша. Я уложила её возле мужчины, задрала рубашку и положила,
как полагалась, ладони ему на грудь.