— Ясь, — тяжело дышит друг мне на ухо, — что это между нами такое мягкое? У тебя, что, выросла грудь?
— Представь себе! — отпихиваю я его от себя и бью ладонью в плечо. — Придурок.
— Ну ты чего? — ржёт он. — Это же круто! Стала совсем девчонкой!
— А тебе до парня ещё расти и расти, малявка, — язвлю я, зная, как его бесит то, что я старше на полгода.
— Ну не скажи, — нагло ухмыляется он. — По соседству с моей школой — школа для девочек. И они мне проходу не дают, когда мы с пацанами выходим на прогулку.
— Не заливай, — фыркаю я.
— Да ты посмотри, — доверчиво подаётся он в мою сторону. — Вон, наша королевишна уже глаз с меня не сводит. — Он отстраняется, вновь нагло ухмыляясь: — Спорим, все эти выходные она будет крутиться рядом? И я не упущу свой шанс.
Я смотрю на Изи, местную красавицу четырнадцати лет, которая реально с интересом разглядывает Славу, и чувствую, как грудь сдавливает обида. Которая, впрочем, быстро перерастает в злость на лучшего друга. Девчонки его интересуют, видите ли! А я, дура, считала, что он скучал по мне так же сильно, как по нему скучала я.
Хочу огрызнуться, но меня останавливает приближение Славиного папы:
— Сын, ты ошибочно предположил, что твоя мать — носильщик?
— Свят, всё в порядке, мне было не сложно, — примирительно замечает его жена, мама Славы.
— Это его вещи, — строго парирует тот. — И он должен был сам за ними следить. В противном случае происходит вот это.
Мужчина выхватывает рюкзак Славы из рук его матери и бросает его прямо за борт!
— Нет! Там же мой фотоаппарат! — бросается Слава к бортику. Я за ним. Мы оба с грустью смотрим, как оранжевые лямки скрываются в глубинах тёмной воды. Через секунду Слава шипит сквозь зубы: — Ненавижу его!
Вся моя злость на друга тонет точно так же, как его рюкзак, в сочувствии к его потере.
— Я подарю тебе новый на день рожденье, обещаю, — глажу я его по плечу.
— Спасибо, Ясь, — горько улыбается он, подняв глаза на меня. — Ты настоящий друг.
— Навсегда, помнишь? — вспоминаю я нашу клятву.
— Помню, — кивает он.
— Слава? — зовёт меня папа.
Мы с другом лукаво переглядываемся и выдаём в один голос:
— Да?
А после начинаем смеяться, потому что папа обречённо-весело качает головой.
Одинаковое сокращение наших имён — одна из причин зарождения нашей дружбы. Когда нам было по пять лет мы часто шутили над родителями, прибегая вместе на зов одного из нас. Вскоре Слава решил для себя сокращать моё имя по-другому, но сам не терпел, если его называли Свят. Он вообще призирал тот факт, что ему дали имя его отца. Потому что отношения у них не ладились. И чем старше мы становились, тем сильнее Слава креп в своей ненависти к нему.