— Ч-что ты делаешь? — Вдруг завопила богиня, вскочив с кресла и
покраснев.
— Смотрю на трусики. — И добиваю: — Они белые.
Оказывается, на трусики было нельзя смотреть. Кто же знал, меня
заранее не предупредили. Ах да, еще и под топ нельзя смотреть тоже,
а хотелось бы. Но сейчас имелись более серьезные проблемы, нежели
одежда и то, что под ней.
— Я не хочу обратно! — Спрятавшись за стул, выдал я богине. Не
знаю, как я так ловко перепрыгнул этот предмет мебели, тело
двигалось само. — Там плохо и страшно.
— Но ты не можешь находиться в моем теле! — Запротестовала
та.
— Почему? У тебя все равно их два! — Вот ведь жадная. У меня
вообще ни одного нету.
— П-потому что, оно мое! Я его делала для себя! — Кажется, она
сейчас заплачет. Ну вот, довел богиню до слез… чем мне это
грозит?
— Тогда сделай тело и для меня.
— Т-такое против правил. Я вообще не понимаю, что ты такое, или
кто. Но в моем теле тебе находиться нельзя! — Машет кулачками, а
глазки блестят от набирающейся в ней влаги. А она милашка, стоит
заметить. Хм, если у меня сейчас ее тело, я тоже милашка? Мне
нравиться.
Стоим, смотрим друг на друга. Богиня надулась, я прячусь за
стулом. Нет, обратно мне категорически не хочется. Хочется нежиться
под солнышком, щупать траву, щупать себя… да нет тут никакого
пошлого контекста, это ты извращенец, если подумал что-то не то.
Имею в виду, что я давно не чувствовал свое тело, а не вот эти твои
больные фантазии.
Но и выбора мне особо не дадут, я чувствую. Если она смогла меня
призвать сюда, значит сможет и прогнать… тогда почему сразу этого
не сделала? Решила поболтать? Договориться? Посмотреть на
диковинного меня, занявшего ее пустующее тело? Что-то слишком много
тел в тексте, но я уже не знаю, куда их прятать. О чем это я? Да
забей.
И все же.
— Тогда почему ты меня просто не прогонишь?
— П… потому что, не могу… Заняв этот сосуд, ты теперь считаешься
живым. А боги не могут причинять вред живым созданиям. — Произнесла
она тихим голосом, забавно съежившись при этом. Но быстро взяла
руки и начала активно ими махать, приговаривая. — Поэтому
поторопись и отдай то, что тебе не принадлежит.
То есть, она ничего не может мне сделать? Правда правда? На лицо
сама собой наползла наглая ухмылка. Я выпрямился, и начал обходить
стул, чтобы снова на него усесться. Но запутался в ногах и упал.
Пришлось забираться на сиденье ползком.