Круглое помещение сейчас было полупустым. Обычное разбирательство, стандартное дело, не стоящее присутствия толпы свидетелей и совета судей.
Неподалёку от Антонии стоял страж. Чуть правее, на возвышении, строго взирал на преступника судья, хмурый мужчина с каменным лицом, в белом парике с буклями в дань традиции.
Внизу на коленях стоял мужчина. Босой, без рубашки, голова опущена так, что неопрятные волосы ниже ушей скрывали лицо, руки связаны за спиной магическими путами с хитрым механическим замком. Серые тюремные штаны из грубой ткани — вот всё, что позволено узникам из одежды.
Антония вздохнула. Мужчина внизу вызывал жалость, было неприятно, что именно она стала очередной жертвой этого мелкого жулика и даже сумела его поймать. Особо ценного в чемоданах ничего не было, только вещи, а деньги Антония благоразумно перевела через банк. Зато теперь приходилось сидеть на жёсткой лавке и ждать приговора.
— Подсудимый, решение по вашим преступлениям вынесено, и мера наказания назначена, — голос судьи звучал глухо.
Мужчина внизу встрепенулся, чуть поднял голову.
— Кара — смертная казнь третьей степени, будет приведена в действие завтра на рассвете. Пострадавшая, вы удовлетворены? — судья согласно протокола повернулся к Антонии, а она не знала, что сказать. Ужасная кара, суровая, и всего лишь за неудавшуюся попытку грабежа? Антония бросила быстрый взгляд на сжавшегося мужчину. В горле застрял ком.
— Почему казнь? — смогла выдавить из себя и непонимающе уставилась на судью.
Тот достал платочек, промокнул испарину на лбу и только после этого, сверяясь с бумагами, пояснил.
— У него длинный список преступлений, леди. Воровство в особо крупных размерах, взлом, дезертирство, побег из тюрьмы, участие в бунте в каменоломнях. Я просто не могу его отпустить. Повторно отправить в темницу или на каменоломни не имею права, так что... — развёл руками судья.
— А смягчающие обстоятельства? — сцепив руки на коленях, уточнила Антония.
Было ужасно противно, горько, мерзко, что именно после встречи с ней человека отправляют на казнь. Причём ладно бы он был душегубом и убийцей, так нет же, девушка не видела на его душе непроглядно-чёрных пятен. В прошлом им руководила жажда справедливости, пусть даже путём самосуда, а теперь осталось лишь желание выжить.