Ну, нет! Ну, нет же! Это всё ерунда! Магия вообще не существует!
Саша, очнись, ты вообще про что читаешь? Это же бред сивой кобылы, сказки
для взрослых неудачников!
Стопроцентно! Ты умная, образованная женщина, а не дурочка с тремя классами
церковно-приходской. Никакое волшебство, карма и привороты просто не
существуют! Таня запудрила тебе мозги!
И Соколов тоже!
И сама себя запутала, напугала до смерти и теперь не можешь спать!
Это всё… полный… шизофренический бред!
Я отбросила телефон подальше на постель и накрылась одеялом с головой.
Где-то за стенами дома тоскливо и безысходно завыла соседская хаски, словно
волк, увидевший в последний раз луну. Я бы тоже сейчас завыла.
Боже мой, Саша, что же ты натворила?!
Круглый светильник отражался
в тёмном высоком окне у самого столика и от этого, казалось, что это луна
невероятно приблизилась к Земле и вот-вот столкнётся с ней. Сначала налетит на
штырь медной башни «Меркурий», а потом и «Империю» раздавит своей массой, оставляя
от неё только изумрудные мелкие стёклышки.
Или это просто меня уносит с
третьего бокала виски, который мне услужливо продолжает подносить улыбчивый
официант бара «The High» на 56 этаже высотки. Здесь в самом дальнем от входа и
тёмном углу стоит диван для целой компании, но я пихнул менеджеру остатки
наличности, которые ещё не растратил и занял его единолично. Не жалую я сегодня
компанию.
Настроение не то. Если
вырублюсь, то нести меня недалеко до лифта и Виктор легко найдёт пару грузчиков
перетащить моё тело в машину.
Я кинул кубик льда из стакана
в светильник-шар и долго смотрел на то, как он качается. Ледышка улетела
кому-то под ноги за барной стойкой и медленно там таяла. Не хочу смотреть на
людей, но за окном чёртов «Меркурий», который своим медным боком напоминает мне
одну рыжую…
Почему, когда я закрываю
глаза, я вижу, как мои пальцы скользят между этими огненными локонами и как от
этого движения оголяется белая нежная шея, которую так хочется целовать,
лизать, оставлять тёмно-красные пятна засосов, а потом снова целовать. Долго…
пока засосы не растают окончательно от времени. Чтобы потом наставить новых, и
они кричали: «моя, моя, моя женщина!».
Я перекатил в ладони широкий
низкий бокал с толстым дном, представляя, что это не стекло, а её грудь в моей
руке… Она больше и мягче, а когда я сдавливаю её пальцами, я слышу этот
сладостный стон…