Из всех свитков, как художественное произведение, был интересен
только тот, который описывал деяния некого Сундана Укана,
прозванного Неборавной Обезьяной. Мужик по всем признакам стоял на
очень высокой ступени Лестницы Ветра, мастерски владел боевым
шестом и обожал по чёрному троллить окружающих, особенно если те не
обделены властью и влиянием. В общем эдакий Робин Худ с изрядной
примесью Джокера. Я, однако, подозревал, что это просто запись
некой народной легенды, где элиты, угнетающие простых людей,
ставятся в неловкое положение, порой буквально на четыре кости, а
иногда и получают палкой по самое не могу, но всё равно читать было
интересно. Особенно мне запомнился эпизод, где какой-то излишне
борзый наместник, присланный из столицы, пожелал забрать всех
красивых девушек провинции в свой гарем, но в итоге его бубенцы так
близко познакомились с боевым шестом Сундана, что женщины бедолагу
перестали интересовать от слова совсем.
Вряд ли всё таки эта история, как и её товарки была в
реальности. Могу допустить, что какой-нибудь
воин-мистик-идущий-лестницей, как это писалось на местном языке,
отмудохал наместника, защищая свою невесту, но ему после этого
вероятно всё равно наступил каюк. В Тибцэне, как называлась наша
страна, правило право сильного, а самые крутые перцы сидели в
Яване, нашей столице. Ребята там были реально суровые, не терпящие
неповиновения и не раз объяснявшие всяким провинциалам их место
огнём и мечом за меньшие дерзости, как я узнал из другого трактата.
Там повествовалось, что какому-то удельному князю предписали отдать
в пользу столицы ту часть своей земли, где росли некие нефритовые
лотосы, тот попытался откупиться деньгами. В итоге пришла
королевская армия, которая забрала и землю, и голову князя, и его
казну, а заодно вырезала всю семью того, кто вякнул что-то поперёк
царя-батюшки аж до третьего колена родства. В общем суровое
магическое средневековье было суровым, прям на десять рулонов
наждачной бумаги в туалете из десяти.
Остальные же тексты были про магию, но к моему великому
сожалению были практически нечитабильны. Единственное, что я уяснил
из них твёрдо, так это то, что применение местных колдунств было
очень завязано на эмоции. Без сильно чувства некой энергией Кив не
пальнёшь. А они, как известно, штука трудно описываемая даже на
великом и могучем, что уж про местные абры-кадабры говорить. Нет, я
со своей обычной бараньей упёртостью читал, что написано, но бог
свидетель, там был какой-то лютый трэшак. Одно описание боевого
приёма из Лестницы Огня к примеру включало в себя рассказ о
наблюдении за сухим осенним листом, который падает в костёр и
сгорает. Типа мысли о данном процессе должна привести обучающегося
в то самое правильное эмоциональное состояние, когда он осознает
всю тщетность бытия, неизбежность увядания всего и вся, а так же
то, что увядшее и высохшее лучше всего вспыхивает ярким пламенем.
На русском-то можно мозг сломать, а на иероглифах, которые мне
объясняла мать один за другим это вообще был мрак и ужас. И это при
том, что данным приёмом она сама владела. Только вот со слов
матери, она вводила себя наоборот в состояние бешенства,
представляя ненавистных ей людей. И со злобы шмальнула огнём в
первый раз правильно, а потом пошло как-то полегче. То есть путей к
одному и тому же действию было ещё и несколько… В общем магия
оказалась отнюдь не какой-то человеческой физикой или математикой,
где два и два ровнялись четырём, а сила тяжести постоянно тянула к
земле.