Потому что в этот жуткий вечер, когда разрушилась моя жизнь, кто знает, как все получилось бы, не предложи он мне помощь знахарки.
— Почему вы мне помогаете? — Спросила я.
— Чувствую себя виноватым. По моей вине ты чуть не лишилась жизни.
Мы оба понимали, что вина в этом была только моя, но я была признательна ему за такую маленькую ложь, ведь она говорила о том, что мужчина может брать на себя ответственность.
— А эта знахарка… она…
— Ты можешь не волноваться на ее счет. Я замолвлю за тебя словечко, — ухмыльнулся он.
— Вы пользовались ее услугами? — Удивленно спросила.
— Ты! — Покосился он на меня, советуя сменить форму обращения, и я кивнула. — Ну… можно и так сказать…
— И как, помогла?
Он коротко хохотнул и вместо ответа спросил:
— А что ты будешь делать после… лечения?
Я задумалась на мгновение, а потом призналась:
— Вернусь к Брюсу… Мы хотели детей, и думаю, что он отойдет от той ужасной новости, и примет меня обратно.
— Что? — От той ярости, которая выплеснулась из его голоса, мне стало не по себе. Он негодовал так сильно, что даже машину повело в сторону. — Ты не можешь к нему вернуться! Он выставил тебя без одежды на улицу зимой! Перед Рождеством!
— Но я… у меня никого нет, и я…
— Все это ерунда, — безапелляционно обрубил меня Лиам на полуслове. — Он тебя не стоит.
7. ❅ 6 ❅
Р-р-р!
От ее вида, растерянного и жалкого после упоминания о бывшем муже, у меня внутри все заклокотало.
— Послушай меня, золотко, — стиснув зубы, вытолкнул из сухой глотки. — Тебе нужно забыть о своем бывшем… почти мертвом муже.
Мы ехали по лесу, там, где дорога не чистилась несколько недель, и потому могли увязнуть в любую минуту в снегу. Он валил огромными хлопьями, разряжая черноту наступающей ночи, залепляя лобовое стекло, лишая обзора. Будь я один — уже давно сбросил бы одежду, припарковал малышку у дерева и рысцой направился вглубь леса.
Но сейчас рядом со мной была та, чье присутствие и аромат туманили разум. При этом нужно было вести себя адекватно, выглядеть нормальным человеком, и потому каждые несколько минут мне приходилось прищуривать глаза, чтобы обрести контроль над собой и не показать зверя внутри, который уже подмахивал хвостом, желая вырваться на волю и присвоить законную добычу.
Мне нужно было сказать ей кое-что, открыть тайну о себе и своем рождении, чтобы больше не мучиться тем, что приходилось скручивать себя в жгут каждый раз, как она поворачивала ко мне свое милое лицо с большими, широко распахнутыми глазами, в которых я видел свое отражение — недочеловека, недоволка.