– В какой?
– В восемнадцатой!
– Ставка?
– Пока полставки, но предлагают на
вторую смену на продлёнку выйти, а с сентября – ставка.
– Ну, согласилась?
– Согласилась, – мама плюхнулась в
кухне на стул. – Вот, смотри! – она сунула бабушке листок, который
та начала внимательно читать, сдвинув брови.
– Покажи, – попросила я и
пристроилась рядом, прижавшись к бабушкиной руке.
В листе, сдобренном печатью и
размашистой подписью, значилось:
«Гарантийное письмо» – и дальше,
собственно, о том, что мама нам уже рассказала.
– Завтра поеду в Биликтуй, отдам в
школу и документы заберу, – пояснила мама бабушке, – а в
понедельник – на работу, в первую смену.
Класс.
ПИКТОГРАФИЧЕСКИЕ
ЗАПИСКИ
4 декабря 1981, пятница
Утром я проснулась поздно, часов в
девять. Учитывая, что всё последнее время мне приходилось вставать
и переться с мамой в школу, чтоб как минимум без двадцати восемь
быть там, девять – это прям барство. А вообще, я – ярковыраженная
сова, и заставлять меня идти куда-то в раннюю рань – издевательство
над личностью. По честноку, так я вообще плохо помню, что
происходило на первых двух уроках, когда я училась в первую смену.
Мой максимально продуктивный период – вечер и ночь. Иногда, правда,
нападают на меня периоды рваного ритма, когда я начинаю спать как
попало, а всё время в промежутках между снами книжки писать или
рисовать всякое, но не думаю, что прямо здесь и сейчас кто-то мне
это позволит. Спим до девяти – и то хлеб. И главное – спим в тепле,
какое счастье!
Мама укатила в Биликтуй, бабушка
осчастливила меня молочной рисовой кашей с изюмом*, после чего я
полностью поступила в своё собственное распоряжение и удалилась в
нашу с мамой комнату.
*Который она называет
«юзюм».
Вчера вечером я-таки выцыганила у
мамы пару тетрадок и нормальную пишущую ручку. Ручка, правда,
мазала. Кто не в курсе, это такой удивительный эффект, когда паста
начинает немножечко подтекать, скапливаться на шарике стержня и
может выдавать неожиданные жирные утолщения в буквах, не
предусмотренные вашими намерениями. Столкнувшись пару раз с этакой
подлостью, я вспомнила, что в тетрадку была вложена промокашка. По
временам начала восьмидесятых это уже излишество. Школы, по-моему,
уж лет десять как массово с перьевых на шариковые ручки перешли, но
промокашки пока продолжали вкладывать в тетрадки. Вот об неё я и
стала периодически носик ручки обтирать.