— На основании законов Российской Империи, гласящих о
недопустимости Родовых распрей на территориях, не принадлежащих
противостоящим вступившим в междоусобную войну Родам, — отчеканил
он. — Вы — в городе, которым правит один из Старейшин Рода
Романовых, молодой человек, и брать кого бы то ни было в плен вы не
имеете никакого права.
По писанным законам, официальным — он был прав. Хотя...
— Этот человек был взят в плен в разбойничьем логове при попытке
вести дела с их главарем, господин Мышкин, — наклонил я голову
набок. — Я вообще имел право...
— Молодой человек! — хлопнул рукой по столу этот невысокий,
сутулый мужичонка с серым, крысиным лицом канцелярской крысы — в
худшем значении этого слова. — Вы не в Родовых землях и не в своем
особняке! Правила здесь устанавливаете не вы!
— Тогда будьте готовы, господин Мышкин, что как только я выйду
из вашего замечательного заведения, то брошу вам вызов, — резко
бросил я. — Дуэль, полный кодекс — меч и магия. До смерти одного из
участников. Причина — манипуляции законом в угоду личной выгоды. Я
считаю что вы, господин начальник дознания, насквозь продажная
тварь, что за лишние рубли покрывает моих врагов... Как гильдию
темных, так и Серовых, совершивших явное нарушение всех законов
Российской Империи.
— Вы угрожаете служащему имперского жандармского корпуса?! —
побледнел он.
— Не угрожаю, — спокойно возразил я. — Лишь извещаю — как только
я покину это здание, я прикончу вас. Официально, на глазах десятков
свидетелей, выпотрошу как мелкую тварь, фамилию которой вы носите.
Так понятнее?
Я, признаться, вообще был изрядно изумлен наглости этого
кренделя. Неужели он не догоняет, что тут закручивается?
Мне нечего опасаться. За моей спиной — тень Второго Императора,
и я намерен использовать этот ресурс на полную. Да и вообще — я
сейчас действительно, куда не плюнь, со всех сторон в своем праве.
Да и целый начальник одного из отделов Александровской жандармерии
— сомневаюсь, что Серовым хватило бы денег и влияния заставлять его
так рисковать своим положением. Тут уж впору подумать о чьей-то
более могучей руке — руке, что могла предложить ему условия, при
которых он готов был плюнуть на возможные последствия.
— В общем, Аристарх Николаевич, можете сколь угодно грозиться и
сыпать оскорблениями, — поджал губы этот уродец, захлопывая толстую
кожаную папку. — Но вас я задерживаю ещё на час, а лучше на все два
— до выяснения всех обстоятельств произошедшего...