Решил раз в месяц ходить к этому парню. Володей, вроде, звать. Обходительный молодой врач. Дороговато, но ради науки. Может, потом, когда дойдёт до нашего дурного государства, что оно теряет, может, возместит расходы. Хотя вряд ли дождёшься от них. Сколько лет пропахал на государство, а толку? Если нет родных и близких, то никакому государству ты не нужен. Отброс общества. В пенсионном фонде смотрят, как на зверя. В каждом взгляде укор – что прожил двадцать один год после пенсии. Им надо, чтобы ты умирал в пятьдесят девять лет одиннадцать месяцев и двадцать девять дней. Вот тогда радость на лицах и аплодисменты. Одиночество – вот что плохо. Маруська так и не появилась. Готовит что-то, зараза. Не верю я ей. Не к добру.
20 сентября
Всю неделю хворал. Из квартиры не выходил. Разве что в обед, солнышко пригреет осеннее, вот и иду подышать на лавочку возле подъезда. Сяду на солнышке и сижу, внутрь себя смотрю. Что-то меняется в моих внутренностях. Соседи тоже замечают. Говорят: «Молодеешь, дяденька». Молодеть-то молодею, но тяжко. На душе кошки скребут. Отчего, не знаю. Тоска. Такая тоска подступила – не рассказать. Хоть реви белугой, хоть плачь. Может, в церковь сходить? Поделиться с Богом своими горестями? Так ведь не примет Бог-то. Столько лет не верил – и вдруг проникся. Болит всё. Пятна по пузу пошли. Большие, тёмные, вроде, как синие. Доковылял до платного врача Володи. Щупал-щупал, смотрел-смотрел, чуть не скоблил кожу ножичком. Не знаю, говорит, что и сказать. Науке это образование пигментного пятна не известно. Обещал научную литературу почитать. Деньги содрал, конечно, сволочь, но парень хороший. Спросил, не беспокоит ли. Говорю, нет. Пятно и пятно. Одно, другое, третье, не горит, не ноет, не чешется. Что за выделения, почему цвет такой необычный? Ничего не сказал. Сам не знает – по глазам видно.
Из поликлиники приехал на маршрутке. Колени не шевелятся ни туды, ни сюды. Хоть тресни. Еле доковылял до дивана. С тех пор и лежу. Всё болит и шевелится, колет и ноет. Что такое дал этот Ивашка, вдовий сын? Подсунул какую-то гадость. Зачем съел? Умер бы давно – и дело с концом. Вон и гроб в подвале гниёт. А так бы вместе гнили. В сырой земле. Что-то я ною. Это всё для науки. Для будущего поколения. Пусть знает, как достаётся бессмертие. Для наших стариков сто лет – это фантастика, вот бы дожить бодрячком, а потом и умереть не жалко. Раз – и в квас. Сто лет дело хорошее, но уж больно мне как!