Или все-таки может?
Даже во сне он стоял чуть поодаль моего дома, так, чтобы я не могла разглядеть его лица. Как и вчера, свет фонаря не падал на него, и я могла лишь приблизительно рассмотреть фигуру молодого человека.
Я старательно вглядывалась в его глаза, но не видела их. Этот человек, впервые за всю мою жизнь, оказался для меня не таким, как все. Он заставлял меня пересмотреть свое отношение абсолютно ко всему, а до этого момента подобное не удавалось никому! Его будущее стало для меня загадкой, а помыслы…
О них я даже не догадывалась.
Но, вглядываясь в его силуэт снова и снова, я все четче понимала, что хочу его прикосновений. Нет, мне не хотелось ничего постыдного уже даже потому, что подобные ощущения до сих пор были для меня неизвестны, но все же во мне жило совершенно четкое желание – я стремилась находиться, существовать рядом с ним.
Словно прочитав мои мысли, незнакомец отворил калитку, обычно запертую изнутри, и ступил на еще мокрую от дождя траву. Тонкие зеленые листочки лишь слегка пригибались от его осторожной поступи. Шаг его казался таким легким, что звук от прикосновений к земле просто отсутствовал. Быстро минув лужайку перед моим окном, он скрылся от глаз. Мне даже не пришло в голову задуматься над тем, как он войдет в дом и как найдет мою комнату, я просто ждала, зная, что для него не существует преград.
Нужно сказать, ожидания мои оказались не слишком томительными. Может, оттого, что это был только сон, или от его какой-то сверхъестественной ауры, незнакомец оказался у меня на пороге всего через несколько мгновений.
Он вошел совершенно бесшумно. Лишь боковым зрением мне удалось засечь слабое движение, и уже спустя секунду он стоял передо мной. В комнате, как и вчера, было темно, и его глаза опять оставались скрытыми от моего Дара. Это показалось мне настораживающим, но предчувствие того, чего я никогда не испытывала, разворачивалось у меня в душе, напоминая рождение экзотического цветка. Его тончайшие, невероятной красоты лепестки раскрывали передо мной свою прелесть постепенно, медленно, пленяя меня этой изысканностью. И переживание таких сильных ощущений заставляло отвлечься от голоса разума, который, с каждой минутой все тише и тише, велел остановиться. Но повиноваться ему я уже не могла. Я словно не была самой собой, лишенная воли.