Не дожидаясь моего ответа, Ида продолжала говорить, мило улыбаясь:
– Моя пра-пра-пра-бабушка была принцессой, Аделаидой Брауншвейгской. Как сейчас помню рассказы своей бабушки о том знаменательном дне «Легкий, свежий ветерок, примчавшийся до наступления розовопёрстой зари, игриво прошелестел в ветвях густой дубравы, издавна высившейся в нескольких лье от Дрездена. Под её тенистым покровом стоял замок Фридхсбург, загородная резиденция князей Саксонских, где и проживал бабушкин жених Фридрих, правитель сего благосклонного края Германии. Журчание ручья, бегущего между деревьев, трели соловья и лепет листьев, начинавшийся при малейшем дуновении ветра, гармонично сливались в единую мелодию, предвещавшую восход небесного светила. Караульные, выставленные на высоких башнях замка, провозгласили четыре, как лес огласился звуками рогов маркиза Тюрингского, который привёз принцессу её законному будущему мужу», – бабушку мою, то есть.
– Восхитительно, браво, Миледи.
Я чуть не подпрыгнула от неожиданности.
Повернув голову, я увидела возле себя карлика. В нем роста было не больше метра. Рыжие кудри спадали ему на плечи, карие глазки, словно буравчики, сверлили меня в упор. Приоткрыв пухленькие губки, улыбаясь, он обнажил маленькие зубки, смешно сморщив носик. У него было все маленьким. На нем красовались красные штанишки и голубая рубашечка с пальмами. Одет он был хоть и по пляжному, но почему-то выглядел очень интеллигентно. В нем чувствовалась какая-то «породистость».
– Ну, право, Миледи. Я всегда восхищаюсь вашей памятью, – он умоляюще сложил перед собой ладошки, низко склонив голову.
Ида коснулась его волос и ласково сказала:
– Познакомься с нашей новой подругой.
– Ах, да! – воскликнул он. – Было очень неучтиво с моей стороны не представиться. Генрих.
Он забавно склонил голову в поклоне, словно гусар.
– А-Анна, – оторопело ответила я.
– Но, все-таки, какая была шумная свадьба у Вашей пра-пра-пра-бабульки, – карлик уселся на шезлонг Иды и болтал ножками, которые не доставали до земли.
– Я думаю, милый Генрих, когда веселье – всем радостно. Правда, когда не травят на собственной свадьбе, – усмехнулась Ида.
– Да, уж. Как можно забыть пурпурную свадьбу. Это я говорю о свадьбе, – Генрих повернулся ко мне, по-видимому, думая, что я должна знать о чьей свадьбе идёт речь. – Джеффри Баратеона и Маргери Тирелл. Спустя несколько часов после их бракосочетания, король был отравлен на торжественном приёме. И обвинили, – голос Генриха стал визгливым, – обвинили, естественно, Тириона Ланистера. А всё почему? Потому что он был карлик.