В нас существует нечто более мудрое, нежели голова. Именно, в важные моменты, в главных шагах своей жизни мы руководствуемся не столько ясным пониманием того, что надо делать, сколько внутренним импульсом, который исходит из самой глубины нашего существа.
Артур Шопенгауэр
И тут клетка сделала ход конём и собралась посреди чиста поля в многоклеточное существо – по факту, те же самые клетки, которые внезапно прониклись идеей о нетворкинге и сложении усилий. Впрочем, более вероятно, что среди мириад разных клеток какие-то случайно сложились в структуру и выжили. А думать о нетворкинге им было пока нечем.
Это самое «тут» случилось в ранний палеозойский период (пятьсот миллионов лет назад), после чего первые позвоночные и земноводные начали преодолевать силу гравитации, поднимаясь вдоль вертикали. А через какое-то время они выросли в животных, какими мы их знаем сейчас. У них всё работало по-прежнему, но вырос мозг.
Первый контур, как и раньше, пропускал через себя сигналы и действовал, его жестко заданные программы выполнялись автоматически, потому что одно мгновение промедления в этих вопросах стоило жизни.
Однако животное теперь научилось различать и более тонкие сигналы, ведь у него вырос второй контур – сродни ситу, которое удерживало кирпичи, пропуская все остальные мелочи мимо. Павлов назвал этот механизм первой сигнальной системой, а сам тип реагирования – условными рефлексами.
Как работает первый контур? Мы берём пса и даём ему понюхать мясо. Мясо, как известно, жизненно-важный раздражитель, и пёс на него тут же среагирует – например, выделив желудочный сок. Эту реакцию мы вполне себе можем назвать безусловным рефлексом.
Но если мы внезапно достанем небольшой звонок и в него позвоним, то как отреагирует первый контур? Никак. Он его даже не заметит, ведь звонок не является жизненно-важным раздражителем. Однако если мы будем звонить в звонок тогда, когда даём псу мясо, то со временем у него (пса) будет выделяться желудочный сок от звука звонка, даже если он не получит мяса.