Палома с восхищением наблюдала за хозяйкой, – девчонка не так давно была капризным, хоть и сообразительным ребенком. А сейчас она превратилась в шикарную даму, ослепяющую своей красотой, словно переливающийся в солнечных лучах алмаз.
– Зато сейчас дамы понемногу заголяют свою грудь, – произнесла сама себе с улыбкой Каролина, рассматривая в зеркале свое отражение.
– Ох, синьорина, вы же на выданье: вам негоже светить своими прелестями, – сердито буркнула Палома и расправила складки на груди Каролины, чтобы они хоть немного поднялись кверху и скрыли легкий треугольный вырез.
– О Боже Всемилостивый! Палома, что ты там поправляешь? – Каролина откинула ее руку. – Там до декольте еще целая миля.
Кормилица только заливисто рассмеялась и принялась снова прихорашивать свою капризную госпожу.
– Палома, я недовольна прической, – пожаловалась Каролина, пытаясь поправить руками заколотые кормилицей локоны, мягко спадающие с тоненьких плеч.
– Разве можно быть красивее невесты, синьорина? – возмутилась та, весело всплеснув руками.
– Несомненно, Палома! – Каролина нахмурила тоненькие брови и возмущенно посмотрела на свою кормилицу. – Изольде уже можно не прихорашиваться – она одной ногой замужем. А я хотела бы приглянуться мужчине, который не просто заключит сделку с моим отцом, но и полюбит меня. Поэтому я должна быть еще красивее невесты.
Это прозвучало капризно и возмущенно. Палома улыбнулась, пряча свой взгляд от молодой госпожи. Каролина с детства мечтает о принце, который похитит ее из владений строгого отца, так властно управляющего ее судьбой, и эта наивная мечта до сих пор не угасла в ее душе.
Потускневшие от мучительной жизни карие глаза Паломы, сияющие некогда кокетливым блеском и озорством, сохраняли в ее морщинах закоренелое разочарование женщины, пережившей на своем веку много трудностей и невзгод. В свои пятьдесят шесть лет Палома Доньо выглядела на все шестьдесят пять, а ее жизнь можно было прочитать по каждому седому волосу на ее голове.
И хотя она не желала с кем-либо говорить о болях, скрывающихся в ее беспокойном сердце, большая часть обитателей палаццо да Верона знали, что кормилица младшей синьорины перенесла в своей жизни множество потерь. В пятнадцать лет ее привезли в Геную и продали в рабыни местному пополану, издевавшемуся над своими подданными.