– Иисус, Мария, Иосиф и святые небеса, – произнесла она. – Мисс, что с вами?
Это они, только и смогла подумать Клэр. Они пришли забрать меня. Снова мучить. Это подсказывала та же уверенность, что все это время ее подгоняла, безошибочное ощущение, что за ней наблюдают, преследуют, охотятся; ощущение, что она должна быть мертва, хотя почему-то еще дышит.
Она замотала головой, чтобы бросить им вызов. Открыла рот, но вместо слов потекла кровь, и горло разбухло от реки тошноты. Она еще пыталась сопротивляться, но, когда подняла руки, чтобы защититься, они поднялись только в ее мыслях. Тело перестало слушаться. Пара пыльных башмаков ушла из ее поля зрения.
Хорошо. Уходи. Отстань. Вы уже достаточно натворили. Все мертво. Вы убили их всех.
– Хосподи, Пит, живо подай собачью подстилку и фляжку. Шевелись!
Наконец головокружительный поток прекратился, и она нашла силы поднять голову. Перед ней был не человек, а спутанная тень под заломленной шляпой, пугало с золотым нимбом, делавшее вид, что оно – ее спасение. Ужас бился в груди, разжигая новые огни боли, которая будто излучалась из самой ее сути.
Из-за плеча человека выросла новая тень, такая же тощая, но без шляпы, с комком волос.
Они пришли убить меня.
– Боже ж ты мой, чтой-то у нее с глазом?
– А ну закрой рот, малой.
– Откудова она такая? Совсем без одежды, – голос переполняло нервное возбуждение.
Тень без шляпы сдвинули в сторону. Тощая захлопала руками, пока ее грудь не стала крыльями, опустившимися к Клэр, охватившими ее.
– Помоги поднять.
Она открыла рот, чтобы застонать из-за внезапного, ужасного жара, который ее объял, и почувствовала тепло, сочащееся между ног. Песок тут же потемнел.
– Бать, а она опис…
– Живо.
Не успели руки-крылья сомкнуться на ней плотнее, как Клэр несколько раз быстро, сухо, болезненно сглотнула, затем сделала вдох – он прозвучал, как гвоздь, царапающий по грифельной доске, – и криком позвала Дэниэла. Но, несмотря на лившийся из нее измученный жуткий звук и несмотря на то, что ее окружили тени, чтобы уволочь назад в ад, она впервые в жизни поняла, что осталась по-настоящему одна и помощи не будет – ни сейчас, никогда.