Этот комплимент, похожий скорее на признание в любви, многого стоит, ибо Цветаева говорит его молодой женщине, а ведь Цветаева терпеть не могла молодежи из-за пустоты и вечной тяге к развлечениям и шуму.
Даже если гетеросексуальный брак заключается по любви, Цветаева знает, что любовь очень быстро пропадает, и остаются долг и дети.
Цветаева как никто другой хорошо знает тайну любви, умирающей в низинах быта: «Жить любовью нельзя. Единственное, что продолжает жить, когда любви уже нет – ребёнок».> 27
Цветаева знала, что мужчинам, как женщина, она не нравится. Я не нравлюсь – полу, писала она. Полушутя, Цветаева объясняет А. Берг, почему она не нравится мужчинам: «Моя мать хотела сына Александра, родилась я, но с душой (да и головой!) сына Александра, т. е. обреченная на мужскую – скажем честно – нелюбовь – и женскую любовь, ибо мужчины не умели меня любить – да может быть и я – их: я любила ангелов и демонов, которыми они не были – и своих сыновей – которыми они были!».> 28
В письме к А. Черновой Цветаева называет и более серьёзную причину нелюбви к ней – мужчин: «Дарование и ум – плохие дары в колыбель, особенно женскую».> 29
Мужчины, с их амбициями, нередко необоснованными, не прощают женщине ни дарования, ни ума, тем более, если сами они не обладают ни тем, ни другим. В своём дневнике Цветаева отводит целую страницу этой проблеме, которая весьма интересовала её: «Почему люди (мужчины) меня не любили.
Потому что не любила людей.
Потому что не любила мужчин.
Потому что я не: мужчин любила, а души.
Не людей, а вокруг, над, под.
Потому что я слишком много давала.
Слишком мало требовала.
Ничего не требовала.
Слишком многого (всего) ждала – и не для себя.
Слишком терпеливо ждала (когда не шли).
Никогда не защищалась.
Всегда прощала.
Всё прощала, кроме хулы на Духа Свята, т. е. – Эренбургу не простила хулы на героя, Геликону – (непонимания, глухости и слепости на) Врубеля и Бетховена – и. т. д. – и. т. д.
Всё прощала – лично, ничего – надлично.
Всё прощала – пока лично, всё прощала – пока мне (но где кончалась я???) но, поняв, осознав кого, что во мне обижают и унижают, уже не прощала ничего, вся бралась (изымалась) обратно из рук.
Потому (боялась), что боялись «связаться».
Потому что так попросту «связаться» – нельзя.
«Развязаться» – нельзя.