Больше в недоумении, чем в испуге, он искоса посмотрел на Мэри, но не в состоянии накричать, устремился к туалету, чтобы узнать в чём дело. Он был более чем уверен, что Мэри померещилось. Должно было померещиться.
Он медленно открыл дверь в ванную, и включив свет, осмотрел её. Всё тот же кафель. То же расположение вещей и ничего необычного. Кроме… ЖГШЛХАЙЗА
Там, где обычно должна быть вода, было кое-что ещё. Кое-что, на что он мочился этой ночью. Перед сном. Кое-что в очень большом количестве. ЖГШЛХАЙЗА.
«Может быть, такое бывает?»
Он вышел из туалета, чувствуя как колени прогибаются от страха. Жуткая боль, которую он чувствовал во сне, возвращалась. «Такое тоже бывает?»
Мэри сидела на кровати, и оглянув взглядом Остина, вошедшего таким же бледным, как вошла недавно она, одобрительно кивнула. «Кажется, мы сошли с ума». Он подошёл к ней, и сев, взял её за холодную как лед, руку.
– Этого просто быть не может. Не должно. Я не верю. Бред какой-то.
Он выговорил это дрожащей губой, и подметив это, замолк на некоторое время. Хотя-бы, пока он не будет выглядеть таким испуганным.
– Это безумие. Как они могут там появиться?
Мэри, слегка успокоившись, пыталась мыслить куда более трезво, скептически анализируя ситуацию.
– Ещё и столько много.
– Безумие.
– Да подожди. Может это шутка какого-нибудь идиота?
– Вызови сантехника.
– Хм?
– Он придет, вытащит их, и все.
– А как мы ему это объясним?
– Объяснит этот чертов риелтор после иска.
– Ладно. Хрен с ним. Где справочник?
– Возле телефона, в гостиной.
Остин, попытавшись успокоиться, встал и устремился к двери. На душе у него было неладно. Шутка, какого-нибудь идиота заставила их врасплох. Более того, сделало из него мальчика, боявшегося темноту. Придав уверенности своим словам, он ласково произнес, – попытайся не входить в туалет пока не приедет сантехник, хорошо?
– А так хотелось!
– Успокойся, пупс, просто предосторожности.
– Я что, дура по твоему?
– Никто так не говорил, пупс.
– И хватит меня так называть! Я тебе что, игрушка какая-то? Лучше бы уже звонил, чем обзывал меня истеричкой!
– Но, я…
– Пошёл! – прервала его Мэри, и взглянув на него ещё раз тем взглядом, который он начинал ненавидеть, дала понять что не в том состоянии, которое можно назвать разговорчивым.
Это было последней каплей. Он терпел, пока не понял, что жена начала переступать грань, которую он не разрешал переступать никому. Была бы она Хагерцом из средней школы, который вечно дразнил Остина, зная его страх перед маленькими дырочками, никогда бы не кричала на него. – Смотри, вот из этой сейчас выползет здоровенный червяк и съест твой поганый нос! – Может быть, нос Остина и был поганым в средней школе, но никак не залитым кровью и поломанным, каким стал нос Хагерца после насмешки.