– Отцовство – это счастье или бремя?
– Дети – это счастье. Так же как и внуки. Знаете, я вот сколько мировых рекордов установил, те же картины, книги написал. Но сегодня – рекорд, а завтра его уже побили, сегодня книгами восхищаются, а завтра их уже забыли. А дети, внуки – это вечность, это ни с чем не сравнится.
– Каким вопросом вы чаще всего задаетесь как отец?
– Я не задаю вопросы. Я просто стараюсь, чтобы дети уважали и понимали меня и друг друга. Я никогда детей своих не бил, ни разу не поднял руку на них. Мог сказать: «Я не буду с тобой разговаривать» или «Я обиделся на тебя». И этого было достаточно, через несколько минут они уже прибегали в слезах: «Папка, не обижайся».
– А если вы неправы, извиняетесь перед детьми?
– Я не прошу прощения, а говорю что-нибудь вроде: «Да, здесь можно было по-другому сделать» или «Я так поступил, потому что я боялся за тебя». Вот так вот.
«Сын Николай, я твой отец, не слишком настойчивый и в чем-то уступчивый. Ты должен слушаться меня с первого слова. Если будешь спорить со мной, я могу уступить тебе, но это не будет тебе на пользу.
– Вы путешествовали со своими детьми?
– Конечно. Перегонял яхту через Атлантический океан со старшим сыном, ходил с ним вокруг мыса горн, ходил через тихий океан, через Индийский. Через Атлантический океан мы ходили несколько раз. Но я бы не хотел, чтобы мои дети были путешественниками.
– А они?
– Они молодцы. Они говорят: «Мы ж понимаем, что мы никогда не будем такими, как папа». У них своя судьба.
– У них тоже есть цель, как была у вас?
– Есть. Не такая, как у меня. Младший сын хочет военным быть. Сейчас в Суворовское будет поступать. А старший – он как менеджер. Хочет организовывать экспедиции. Он же был директором Федерации парусного спорта России.
«Сын Николай, никогда не дели свою жизнь на две, несовместимые друг с другом жизни: на работу и на досуг. Работа станет тебе ярмом, а досуг пустотой, пародией, небытием.
– Что вам дали совместные путешествия?
– Ну, они просто стали лучше меня понимать, уверенности стало больше. Когда мы с женой и сыном шли через Атлантический океан, начался шторм. Я понимаю, что ситуация серьезная, а они спокойны. Говорят: «Ну, ты же ходил вокруг света». У них так: если папа встал за штурвал, значит, все будет хорошо. А я-то знаю, что все может случиться, и при мне может случиться.