Заключенных, закованных в кандалы, выводили из бараков, неоправившихся после голодовки выносили. Всех под усиленным конвоем вели в зону Кирпичного завода, где расстреливали. Расстрелянных не хоронили, трупы оставили на замерзшей земле, постепенно их заносило снегом, но долго изпод снега кое-где торчали руки, головы и ноги. Адская картина, апофеоз сталинского режима. Я был потрясен, не мог спать, на работе не выполнял норму. Огромным усилием воли преодолел это состояние.
Тогда я и решил, что если выйду на свободу, то напишу об этом ужасе. Нельзя допустить, чтобы поколения, следующие за нами, не узнали о беспредельном изуверстве сталинского режима.
В 1955 году я покинул последний в моей жизни концлагерь, приехал в город Дзержинск Горьковской области, где жили моя жена и старшая дочь. Предполагал, что после того, как осмотрюсь в новой жизни, устроюсь на работу, начну работать над воспоминаниями. Все оказалось не так просто. За мной был установлен негласный надзор КГБ; людей, бывавших в нашем доме, приглашали в это учреждение, расспрашивали, чем я занимаюсь, какое у меня настроение, чем интересуюсь, не пишу ли воспоминания. Я понял, что пока нельзя заниматься воспоминаниями. Но я времени не терял, в огромных количествах поглощал труды по истории, художественную литературу, публицистику. И чем больше читал, тем больше убеждался в том, что когда дело дойдет до воспоминаний, то в них недостаточно будет ограничиться описаниями отдельных событий и личностей. Еще задолго до моего ареста в 1934 году я обратил внимание на то, что по указанию ЦК ВКП (б) начали переписывать заново целые периоды истории России. Но человеку, находившемуся много лет в заключении, трудно было представить, что процесс фальсификации истории приобрел столь глобальный и целенаправленный характер.
В 1965-м меня реабилитировали, началась многолетняя работа над воспоминаниями. К тому времени я уже твердо решил не ограничиваться рассказом об отдельных событиях и личностях, а по возможности передать общую атмосферу нескольких лет перед Февральской революцией и периода Гражданской войны, написать о трагической судьбе моего поколения. Весьма интересны обстоятельства, при которых я впервые задумался над тем, что мне как ровеснику века, активному участнику и свидетелю бурных событий, сотрясавших Россию/СССР в ХХ веке, есть что рассказать. Я попал в Финляндию как военнопленный. Это был странный плен, военнопленные пользовались определенной свободой передвижения за пределами лагеря. Мне представилась возможность побывать в Хельсинки и познакомиться с сотрудниками Геологической комиссии Финляндии. Они живо интересовались моим прошлым. Особенно большой интерес проявил сын русских эмигрантов. Я рассказал ему о моих злоключениях, о сталинских тюрьмах и концлагерях. Его это настолько заинтересовало, что он стал убеждать меня не возвращаться в СССР, остаться в Финляндии и заняться мемуарами, в которых рассказать о том, что произошло в России после свержения монархии в 1917 году.