Между тем тревога – это симптом, который указывает на какую-то возможность, если не реальную, то, во всяком случае, иллюзорную. Если возможности нет, то нет и тревоги. Если она есть, создается ситуация неопределенности, выбора и ответственности. Нас как бы постоянно спрашивают: будем мы что-то предпринимать или нет?
Именно по этой причине тревога наших предков была сведена к минимуму: им всегда было на что опереться, всегда было кому передать пусть не всю, но большую часть ответственности за свою жизнь.
Сегодня большинство из этих институтов серьезно изменили свои позиции – многие из них потеряли свою безусловную власть над человеческим обществом (мы говорим о европейской культуре), и предлагаемые ими образцы и традиции утратили общеобязательное значение.
Теперь мы можем выбирать, кем работать, жить с родителями или в собственном доме, на родине или за границей, жениться или нет, рожать детей или остаться бездетными, ходить в храм каждое воскресенье или только по большим праздникам, а может, и вовсе отказаться от религии.
Мы получили много свободы, но вместе с ней приняли и всю тяжесть ответственности. Теперь, если мы делаем неправильный выбор, ответственность всецело ложится на нас. Больше того, число свобод постоянно растет: расширяется информационный поток, и доступ к нему есть почти у каждого, появляются новые профессии, возрастает свобода передвижения. Растет и число тревог.
Кроме того, порвав с большинством традиций, мы не только потеряли возможность разделить ответственность, но и лишили себя корней – того богатства мудрости, опыта, духовных достижений, которое было накоплено нашими предками. Этот мощный ресурс помогал бы нам ориентироваться в окружающих нас возможностях, выстаивать перед лицом тревоги. Но мы отделены от него, словно сорванные растения, лишенные источника питательных веществ. В этом серьезная наша беда.
«Как-то я разговорилась с пожилой женщиной в одном любимом мною монастыре. Она сетовала на то, что народ наш пал духом, а ведь когда-то все было иначе. И рассказала историю про своего деда. Он был обычным крестьянином, крепким русским мужиком. Он работал до последнего, но однажды почувствовал, что пришло время умирать. В тот день он причастился, затем, придя домой, созвал всех родных, устроил большой обед, на котором попрощался с каждым. А после обеда лег, предупредив всех, что сейчас будет умирать. И действительно умер – спокойно отошел к Богу…