Нас, однако, может удивить, что митрополит Антоний пишет о произошедшем как о грехе. Убийство любимой было ненамеренным, оно стало следствием ужасающей случайности, нити которой оказались в руках любящего человека. Но из многих высказываний владыки Антония следует, что он понимал грех по-разному, в том числе и достаточно широко. Например, он говорил: «Мы знаем, что стремимся к добру, что мы добро любим, что оно нам представляется прекрасным, желанным; и вместе с этим, как человек, стреляющий в мишень, может промахнуться, так и мы, стремясь к добру, проходим мимо. Это точный смысл греческого слова амартия (грех): не попасть в цель»[3].
Таким образом, грехом в широком смысле является любой шаг, последствия которого приводят к злу. Даже если это действие было ненамеренным и повлекло за собой последствия, которых мы не предполагали, нам бывает трудно избавиться от чувства вины. И несмотря на то, что эта вина часто становится очень мучительной и непродуктивной и нередко обращается в невроз, она все же является неоспоримым свидетельством нашего неравнодушия к происходящему, нашей готовности отвечать за то, что мир, в котором мы живем, – не таков, каким его задумал Господь. Думается, что именно такую вину и такой грех имеет в виду митрополит Антоний, рассказывая историю про мужчину, ставшего убийцей своей невесты. И именно в таком, широком смысле, мы будем говорить о грехе в четвертой части, посвященной неизбежной вине.
Пока же, во избежание путаницы, обозначим его как осознанный выбор, противоречащий нравственным законам. Если же зло было причинено ненамеренно, назовем этот шаг не грехом, а ошибкой.
Несмотря на то что случившееся с героем истории, описанной владыкой Антонием, является грехом в широком смысле, мы можем не сомневаться, что вина этого человека была изначально подлинной, здоровой. Тем не менее из-за своей огромной силы и невозможности искупления она с неизбежностью обратилась в саморазрушение.