Между Большим взрывом и Богом. Записки крамольника - страница 10

Может исчезнуть какой-то носитель информации, например, целенаправленно уничтожиться, но остаются его многочисленные копии-образы в тонких слоях эфира. Поэтому в знаменитом булгаковском «рукописи не горят» открывается совершенно провидческий смысл.

Но это только одна сторона вопроса, теперь коснёмся и других.

Из нашей модели вытекает следующий важный вывод: поскольку при переходе на более глубокий уровень эфира уменьшается размер частиц и расстояний между ними, соответственно увеличивается плотность информации, т.е. условное количество её бит в единице объёма. Подобный же эффект мы наблюдаем и в земной техносфере: развитие микроэлектроники приводит к появлению всё более миниатюрных носителей и передатчиков информации, при этом с более высокой информационной ёмкостью.

Попробуем это представить в простой математической форме, введя понятия «эфирный интервал» L и «плотность информации» i :

i = e ^>1/L – 1,

L=r + d,

где r – расстояние между частицами,

d – размер частиц.

Этот экспоненциальный график показывает:

если L→0, то i→∞; L→∞, i→0.

Это, конечно, очень общее и упрощённое представление реальной картины. Но здесь нам важны основные закономерности.

Кроме того, отсюда же следует, что аналогично ведёт себя и энергоёмкость элементарной ячейки эфира (уже в силу неразрывности пары «энергия-информация») и скорость энерго-информационных взаимодействий. Поэтому на глубоких уровнях эфира эта скорость должна на много порядков превышать скорость света, а в пределе стремиться к бесконечности.

Это означает, что Вселенная ведёт себя как единый цельный организм, мгновенно реагирующий на всё, что происходит в каждой её точке. И это до нас также донесли древние эзотерические знания, от которых старательно дистанцируется официальная наука. Последняя совершенно неслучайно отрицает само понятие эфира и уклоняется от сущностного понимания информации. Она это делает из чувства самосохранения, потому что иначе пришлось бы конкретно отвечать на вопрос, что такое сознание.

Научная элита уважает старых мудрецов, почтительно останавливается перед их мраморными бюстами. Понятно, – бонтон, этикет. Но в академических речах привычно сквозит снисходительное высокомерие: «Развитие научной мысли далеко ушло от ограниченных представлений древних». Далеко ли?