Валтасар смотрел на всё это великолепие с отвалившейся челюстью. Никогда в своей жизни он не видел ничего подобного, и зрелище потрясло его до глубины души.
Не встречая ни кого, Валтасар как зачарованный бродил по залам, но вот вдруг откуда-то до него донеслись отголоски человеческой речи. Валтасар быстро оглянулся в поисках укрытия, но увидел только решетчатые железные двери. Он быстро скользнул туда, и выяснилось, что за дверьми начинается неф, где на стенах за колоннами развешено оружие, а внутри располагались площадки для боя и стрельбы. Это была оружейная зала, где любил коротать вечера пасынок зимы Кай. О пристрастиях Кая Валтасар, впрочем, не знал ровным счётом ничего.
Зато он очень чётко отдавал себе отчёт в том, что нужно непременно вооружиться. Если его увидят здесь, то примут за вора. Для своего предприятия Валтасару совершенно не нужен был шум, а уж если его схватят и отрубят руку…
Валтасар метнулся к стене, схватил то, что попалось первым, и кинулся обратно к дверям, в засаду. Голоса приближались.
Тут только Валтасар заметил, что крепко сжимает в руке длинный стилет. Он не умел обращаться со стилетом – вообще с колющим оружием он не был на короткой ноге, но, тем не менее, не стал ничего менять. Только ухватил в другую руку свой импровизированный топор.
Голоса раздались прямо за дверьми, но тут же стали удаляться, и Валтасар облегчённо вздохнул.
Опустив взгляд на стилет, он обнаружил, что рукоять его выполнена в виде драконьей головы с рубиновыми глазами. Ахриман.
Это знак, подумал Валтасар. Это точно знак. Он подержал стилет в руках, а затем осторожно спрятал его в сапог.
Он ещё пригодится ему для дела. И вновь Валтасар ощутил, что дэвы Ахримана заботятся о нём – его самом преданном рабе…
Президент Ордена Вазишт, один из знатнейших ратаэштар, военной знати города Аши, выпрыгнул из седла на пересечении Мельничной и Костяной (или, как её ещё звали, Остяной) улиц, что в кварталах язычников, куда и в голову не пришло бы заходить истинному бехдину. Конь его всхрапнул. Мотнул головой, и президент машинально погладил его по морде, чтобы он успокоился. Пожалуй, кварталы эти были самыми пёстрыми во всём городе. Здесь жили люди, как и приезжие из других городов, так и местные, а так же перебравшиеся в город уроженцы предгорий, которых хоть и не считали приезжими, но, тем не менее, и своими тоже. Здесь множество религий, культов и сект смешались в какой-то безумный психоделический пейзаж – яркие одежды, звуки бубнов, и свирелей, запахи благовоний, тлеющих алтарей жертвенников и выгребных ям. На этом маленьком перекрёстке сталкивались дороги, ведущие к крупнейшим храмам и идолам многобожников, и разные процессии, громыхая всем, чем можно и протяжно запевая молитвы, гимны, заговоры, тянулись почти непрерывно.