– Ты что это? Ты почему не в школе?
Испытывая неистовое сердцебиение, обливаясь потом и весь в снегу, короткими отрывистыми слогами, я выдавил из себя:
– Па-па до-ма?
Не обращая внимания на мои слова, мама продолжала:
– Ты где валялся? Ты посмотри на себя. Заходи быстро.
Я ввалился в коридор, оставляя за собой снежные следы. Ранец медленно сполз на пол. На выходе из кухни показался папа, который уже успел съесть яичницу, готовый идти на работу.
– Ты чего? – переспросил папа.
Пытаясь побороть свое сбитое дыхание, я вкратце рассказал все что произошло со мной по дороге в школу. Мне показалось, что мама меня не слушала, так как варка супа для нее важнее, да это и естественно, а папа после того, как услышал, что на дороге лежит большой кусок бесхозного мяса, тут же нацепил куртку и стал кому-то нервно названивать по телефону. Это оказался наш сосед дядя Миша. Жил он в соседнем подъезде. И хоть работали они с отцом на разных предприятиях, частенько халтурили на строительстве того самого нового мира, естественно со всеми вытекающими. Оказалось, что он, как и папа еще не успел уйти на работу. Папа короткими фразами объяснил ему суть, сказал, чтобы тот максимально быстро заводил свои жигули (по папиному мнению, являющиеся роскошью), и ждал его на улице. Отец быстро нацепил куртку, предварительно взяв из шкафчика с инструментами, топор и длинную веревку. Напоследок он кинул:
– Так, ты с нами, покажешь где, – и побежал в низ, а я за ним.
Мама лишь успела крикнуть в след:
– А как же школа? – но мы ее уже не слышали.
Мы пришли к машине первыми. Дяди Миши еще не было. Папа ходил вокруг машины, проговаривая сквозь зубы разные ругательства. Сосед показался через минуту. Они перекинулись парой острых слов, и мы уселись в похожий на сугроб автомобиль. Не прогревая двигатель, дядя Миша стартанул к месту моей находки. Я пытался встрять в их разговор. Мне не терпелось рассказать про снег. Но увы, меня никто не слышал. Когда мы выехали с проселочной дороги на трассу, и до места оставалось совсем чуть-чуть, у меня в голове возник всего лишь один вопрос: «Зачем я это сделал?» Зачем все рассказал папе? Ведь можно было этого и не делать? Но наверное, было слишком поздно. Мы вышли из машины, лось все так же лежал на краю дороги, немного припорошенный снегом. Папа с соседом, испытывая искренней восторг, бросились к нему. Я тихо стоял в стороне, пока папа не окликнул меня: