Выругался. Набрал в рот побольше слюны и смачно плюнул. Все. Хватит. Я решительно зашагал прочь. Больше не ведусь на дешевые провокации. Детей маните пустыми конфетными фантиками, не меня!
А в голове все равно стучало: «Сволочи! Ах, сволочи!»
Закат догорел. Стало совсем темно, если не считать света Карлика, да и тот не очень-то усердствовал. К тому же сплошной полог ветвей и листьев над головой – это вам не шутка. Я даже не мог определить, висит ли в небе хоть одна из лун. И уж подавно не мог определить направление на лагерь.
Делать нечего, пришлось стрелять в воздух. Выстрел у мелкашки хлесткий, но не очень громкий, однако я надеялся, что он разнесется по лесу хотя бы шагов на пятьсот. Звук моего выстрела произвел незапланированный эффект в виде треска сучьев позади меня. Судя по всему, какой-то зверь выслеживал меня и, струхнув, дал деру. Это ночь, успокаивал я себя. Это лес. Все так и должно быть, чего испугался? Но руки дрожали, а сердце выскакивало.
Потом я услышал ответный выстрел и слабое ржание Заразы. Ага! – значит, я почти не отклонился от курса. Ай да я! Ну не молодец ли?
– Кретины, – ворчливо поносил нас дядя Варлам. – Эмбрионы. Несмышленыши. Диких земель им захотелось! Могли бы проделать весь путь краем буша, и никто бы вас не нашел. И лошадь была бы цела, и нога…
Он ругал нас на чем свет стоит, но ругал совсем не обидно и даже занятно. Мне казалось, что поток эпитетов, который он выливал на наши головы, вот-вот закончится, но всякий раз я ошибался.
– Охламоны, дармоеды, имбецилы, ротозеи, кое-какеры…
Потом дядин фонтан все-таки иссяк, и он спросил меня:
– Ну и что ты теперь собираешься делать?
– Джафару нужно в больницу… – начал я.
Дядя махнул волосатой рукой.
– Ему нужна не больница, а просто толковый врач. Пока вы спали, я сходил поговорить кое с кем. Врач будет. Отменный костоправ. Твоему приятелю нужен фиксирующий аппарат, но его не будет, потому что в больнице хватятся. Будет гипс, так что нога твоего кореша некоторое время будет смахивать на ногу памятника. Способ дедовский, но вполне пригодный. Все равно вам нельзя никуда выходить.
– А деньги? – спросил я. – Мама…
– Уймись, – оборвал меня дядя. – Как-нибудь сочтемся. Не в деньгах дело, а в приятеле твоем. Что, если он без ноги останется? А если и вовсе помрет, а? Как ты его родным в глаза смотреть будешь, вот что мне интересно. Расскажи-ка.