Контора располагалась недалеко от станции метро «Проспект Мира». Серое здание эпохи сталинского классицизма – некогда институт стандартизации, в наши дни – квазивоенное заведение под вывеской филиала департамента военного бюджета и финансирования МО, а на деле – контрразведка со всеми вытекающими. Меня определили в «китайский» отдел. Кроме того, существовали «западный», «ориентальный» и самый внушительный – «внутренний». А также множество подотчетных отдельчиков и конторок. Вряд ли есть смысл расписывать мою деятельность, да и длилась она ничтожно мало – до середины февраля. В связи с частичной «декомпьютеризацией», кою придумали и осуществили прежние власти, пришлось разгребать тонны бумаг. Слежка за официальными деятелями КНР, доклады сексотов, истлевшие акты, рапорты, отчеты, бумаги по отслеживанию китаизации родной территории. Все это систематизировалось, по возможности проверялось и загонялось в базу данных. Аллергию на пыль я заработала. Но в целом – не скулила, повода не было. Ни к практической работе, ни к командировкам в «горячие точки» меня не привлекали. Видимо, о «способностях» новой сотрудницы московские товарищи пока не ведали.
Второго февраля я отметила тридцать восьмую годовщину своего существования. Были скромные букетики, уверения в том, что я выгляжу на тридцать два, ну, максимум на тридцать семь… А вечер я провела в одиночестве – перед казенным трюмо с инвентарным номером «АД-568904», в окружении ободранных стен, тараканов и кислого шампанского. Короткостриженая сотоварка по несчастьям, смотрящая из зеркала, была печальна как никогда. У нее был курносый нос, костлявые пальцы и смешная фигура астенического типа (это когда продольные размеры доминируют над поперечными). Чем-то она меня тронула. То ли тоской во взоре, то ли дырявыми трико из гардероба «передового рабочего». В итоге я навела ей маникюр, сделала макияж, а потом благополучно наклюкалась, завершив зимний вечер в Митине проливными рыданиями…
Наутро с больной головой нанесла визит начальнику секретной части – лысому и печальному Сурикову.
– Вы приходите в восьмой раз, Любовь Александровна, – нервно выпалил начсек. – Сколько можно повторять – я не знаю, где ваш Туманов и жив ли он. В Энске его нет, и в Красноярске его нет. А также нет его в Москве, Петербурге, Улан-Удэ, Диксоне и Петропавловске-Камчатском, не говоря уж о таких городах Российской Федерации, как Воронеж, Салехард, Воркута, Самара и многие, многие другие. Не приходите ко мне больше, Любовь Александровна.