Элла, крещенная в Елизавету Федоровну, очень умна, что просто удивительно при такой красоте. Даже чересчур умна. Или хитра?… Всякая женщина, которая умудряется уживаться с Сержем, для которого женщины вообще не существуют, которому интересны только хорошенькие поручики или прапорщики, либо непроходимо глупа, либо невероятно хитра. А впрочем, семейная жизнь Эллы и ее так и не нарушенная девственность не слишком волновали императрицу. Серж – всего лишь младший брат императора, ему никогда, ни при каких обстоятельствах не наследовать трон. Речь идет только об Элле и ее разумности. Она, конечно, очень хочет сделаться сестрой императрицы, а это произойдет, если Ники женится на Аликс. И не исключено, что под влиянием Эллы Аликс переменится: доводы рассудка возьмут верх и над религиозными чувствами. И тогда Ники будет стремиться к этому браку, как жеребец к кобылке. А если родители вздумают воротить от Аликс носы, не ждет ли их такое же категоричное заявление сына:
– Я лучше постригусь в монастырь, чем женюсь на ком-то, кроме Аликс!
И чем дольше затягивается девство цесаревича, тем больше опасности, что он просто спятит от плотского томления, окончательно помешается на далекой, недостижимой и желанной Аликс.
Значит, нужно сделать. Что? Да все то же. Нужно его отвлечь, да поскорей.
Вот ведь что он пишет дальше в дневнике: «После чаю я залез в комнату Ксении и из-за занавеса смотрел на ее урок гимнастики с молоденькой и недурной особою».
Это уже теплее, куда теплее… Уж не поговорить ли, в самом деле, с учительницей гимнастики? А что? Как говорится, c’est façon! [6]
Если бы она могла заглянуть в будущее, она увидела бы, что с учительницей гимнастики говорить не придется, потому что сыщется совсем другой, куда более интересный faзon.
* * *
– Кшесинская, не морщите лоб, рано состаритесь!
Маля вздохнула:
– Да, Екатерина Оттовна.
– Ах боже мой! – воскликнула Екатерина Оттовна Вазем, преподавательница хореографии, балерина Императорских театров. – Вы вздыхаете, словно дряхлая старушка! Уж не устали ли вы заниматься, тезка?
Маля невольно улыбнулась. Ей нравилась госпожа Вазем, и она нравилась учительнице. Немногие знали, лишь в околобалетной среде, к которой принадлежал и Феликс Иванович Кшесинский, а значит, и его дети, что при рождении госпожа Вазем звалась Матильдой, но потом она приняла православную веру и была крещена Екатериной. Екатерина Оттовна сохранила немецкую фамилию, несмотря на то что дважды была замужем и могла поочередно зваться Гусевой и Насиловой. Балерины, как правило, оставляли девичью фамилию, если именно под ней познали вкус славы. А Вазем его познала!