- Понял, командир, - четко и
серьезно ответил Скворуш.
- И отлично. Марек,
распутай коней - пора уже. Да и с графом еще потолковать надо.
***
Вернувшись в замок, Адам
первым делом провел Бурана в конюшню, сам расседлал, не спеша
вычистил коня, потом задал ему корма в ясли и угостил заранее
припасенной горбушкой с солью. Буран, прихватив хлеб мягкими
губами, благодарно ткнулся носом в плечо князя и стукнул копытом о
деревянный пол просторного, светлого денника, будто говоря хозяину
'Я готов скакать и нести тебя, хозяин!'.
Потрепав белоснежного коня по
шелковой гриве, Адам ласково поговорил с ним некоторое время, шепча
с детства знакомые слова. Когда Адаму исполнилось десять лет, отец,
уже получивший чин княжьего воеводы в доме Борутов, подарил
единственному сыну молодого жеребца-однолетку. Адам назвал его
Ветром и без устали занимался с ним, проводя в конюшне и на лугу со
своим новым другом все свободное время. Жеребчик оказался с
норовом, никого и близко к себе не подпускал, кусался, норовил
ударить копытом. Только Адам составлял исключение, недаром тогда же
прозвали его ведуном братья-княжичи.
Было что-то волшебное в том,
как прислушивался конь к словам мальчишки, реагировал на каждое
движение, отвечал, словно читая мысли наездника. Такого единения с
животным, не могли добиться лучшие воины Борутов. Так как он -
успокоить коня не мог никто, разве что Орлик. И говоря сейчас с
белоснежным красавцем, он чувствовал, как возвращается то
полузабытое ощущение уверенности, что Буран - предназначен судьбой
именно для него... Уходить не хотелось, но Адам пересилил себя, с
сожалением попрощался, услышав в ответ негромкое ржание...
Следующим местом, которое
Борут решил посетить, стала комната отца Филарета, временно
преображенная в лазарет. Поднимаясь по вытертым каменным ступеням,
Адам думал о Кречере и его месте вожака местных банд. Прежде им
доставались лишь обрывки информации об устройстве горских
разбойничьих отрядов. И вот теперь, оказавшись в самом сердце
Ермунганда, в ставшей для многих полулегендарной Чернагоре, он куда
ближе подошел к разгадке тайн горцев.
Монах словно ждал Борута, рука
князя не успела подняться, чтобы постучать в дверь, как она сама
распахнулась, открыв светлое, просторное помещение, на пороге
которого стоял в потрепанной серой рясе сам отец Филарет.