Посетив алтарь, он нашел, что
вчера поработал на славу и удивился, что так много сделал, сам того
не заметив. Все располагалось на своих местах, все было готово к
служению.
В какой-то момент отцу
Филарету, опустившемуся в молитве на каменный пол перед престолом,
показалось, что он явственно слышит какие-то голоса. Он вышел из
алтаря, но никого не увидел. Видимо голоса шли с улицы, ведь из-за
разбитых оконных витражей звуки легко могли проникать в храм.
Направляясь к выходу, он заметил вдруг, возле лестницы, ведущей на
хоры, неприметную дверь, которая раньше не попадалась ему на глаза.
Дверь эта оказалась заперта лишь на щеколду, однако ее пришлось
сперва поискать. Из открывшегося темного прохода пахнуло сыростью и
одновременно как будто подул легкий ветерок. Отец Филарет вернулся
в алтарь за свечей, которую там видел и засветив ее снова вернулся
к таинственной двери.
Свет от свечи, колебался,
выхватывая из темноты каменные стены и узкую лестницу, ведущую
вниз. Ступени были выщерблены множеством ног, когда-то прошедшим
здесь. В самом низу была еще одна дверь. Открыв ее, монах оказался
в широком овальном помещении, слабо освещавшемся небольшим оконцем
под самыми сводами высокого потолка.
По обеим стенам находились
глубокие ниши, над которыми крепились небольшие таблички. После
прочтения одной из них стало понятно, что это склеп, на табличке
стояло имя иеромонаха, служившего в этом храме около двухсот лет
назад. Обойдя их все, отец Филарет убедился, что во всех нишах
находятся могилы священников этого храма, и что удивительно - все
они были иеромонахами. А прямо посредине, ближе к дальней части
склепа находилась большая, в человеческий рост статуя ангела, с
непостижимой скорбью взирающего вверх, на свод, покрытый росписью,
изображавшей Святую троицу.
Повинуясь внезапному порыву,
отец Филарет опустился перед ангелом на колени и стал горячо
молиться. Каждое слово молитв, которые он произносил, он видел в
новом свете, словно слова, такие знакомые, приобретали новый смысл,
новое значение...
Слезы бежали по его лицу, ему
словно передалась скорбь ангела и слова молитв уже шли из самого
сердца, отдаваясь в нем болью и разрывая душу. Сквозь слезы он
почти не видел уже ни стен ни высокого окошка и только силуэт
ангела стоял перед глазами, словно живой. Что случилось дальше он и
сам не мог объяснить. Все вокруг вдруг заполнилось светом, таким
нестерпимым, что пришлось зажмурить глаза, склеп наполнился шумом,
чьими то голосами, звуками далекой битвы, плачем и стонами. А потом
полилась мелодия, такой неземной красоты, что на глазах у монаха
появились слезы радости и печали, ему казалось, что еще немного и
он что-то поймет, такое, что важнее этого нет ничего в мире. Он
замер, перестав даже дышать. Скрип двери где-то наверху нарушил
тишину. Открыв глаза, отец Филарет увидел, что ничего не
изменилось, погасла свеча, и свет из высокого оконца едва освещал
древнюю усыпальницу.