К церкви, напротив
Ратуши относили погибших жителей. Не так и много, но все же сердце
Марицы защемило от горя. Она заметила среди убитых одного паренька,
который еще вчера был жив и помогал с обустройством церковного
дома.
Совсем рядом кто-то громко
застонал, произнеся ее имя, и сразу былая решительность к ней
вернулась. Поднявшись на колени, осмотрелась, чувствуя слабость и
головокружение. В глазах стоял туман, мешая понять, куда смотреть.
Зов раздался снова и она, наконец, разглядела гребенского парня,
придавленного двумя телами убитых разбойников. Что-то в нем было
знакомое, Марица придвинулась к нему, понимая, что это еще один из
ее молодых друзей. С трудом столкнув сначала один, а потом второй
труп, она взглянула в залитое кровью лицо и, холодея от жалости,
узнала Ежи. Ранен он был в голову, но более серьезной ей показалась
рана в груди. Прямо из середины груди сына Головы торчал кинжал,
всаженный по самую рукоятку.
- Ежи, - позвала она в
отчаянии, пытаясь вытереть кровь с лица куском ткани, оторванным от
платья. Рана над бровью до сих пор кровоточила, густая кровь
толчками вытекала из пореза, заливая глаза, щеки. Девушка зажала
ее, пытаясь остановить уходящую из него жизнь. Вокруг кинжала -
напротив, крови не было совсем.
Парень не отвечал больше на ее
призывы, очевидно лишившись сознания, он со свистом дышал, что
дарило ей уверенность, что Ежи еще жив.
Она и не поняла, в какой
момент рядом с ней опустился на корточки монах.
- Отец Филарет, - изумленно
воскликнула девушка, - вы здесь? Но как же...
- Спокойно, дитя мое, -
ласково ответил священник, и наклонился над Ежи, - это ваш
друг?
- Да, мой друг, - Марица вдруг
заплакала, почувствовав, что она теперь не одна.
- Вот и славно. Чей это дом?
Поможешь мне перенести его. Только не прикасайся к кинжалу. И не
бойся, этот молодой человек еще поживет, дай Бог.
- Это мой дом, - шмыгнула
носом девушка, пытаясь взять себя в руки, - скажите только что
делать.
- Марица, Марица! - Она
обернулась и узнала спешащего к ней Дмитрия.
Племянник Марфы явно гордился
своей выправкой, оружием и снаряжением. Шлем на голове сверкал на
солнце, которое уже показалось из-за горизонта.
Некогда белая повязка на руке
вся испачкалась кровью, но видимо чужой или рана была не серьезной.
Митя улыбался Марице с видом настоящего победителя - еще бы, принял
участие в первом бою, и наверняка отличился. Казалось, что короткий
мушкет в его руках еще дымится пороховой гарью.