Ему пришлось немного откашляется. А Самойлова, словно
обрадовавшись этому, заявила:
- Курение ослабляет здоровье, и чем больше возраст курящего, тем
заметнее последствия этой дурной привычки.
- Неужели? – Притворно удивился уполномоченный.
- Да, - убеждала его женщина. Она не почувствовала сарказма в
его
вопросе и продолжала.– Это медицинский факт.
- А у меня есть другие, не совсем медицинские факты, - делая
очередную затяжку, произнёс Андрей Николаевич. И так как Самойлова
ждала его пояснений, продолжил. – Двое из трёх уполномоченных из
степи не возвращаются. Так что болезни, связанные с курением, могут
мне угрожать только с вероятностью не более тридцати трёх
процентов. И с вашего позволения… - Он всё-таки не потушил окурок и
продолжил крутить его в пальцах.
На это его заявление брюнетка с почти белыми зрачками, понимающе
кивнула: а, ну понятно, что ты за фрукт. И сделала у себя в бумагах
очередную заметку.
Бушмелёв, сидевший у стены и наблюдавший за «консультациями»
только закряхтел и заёрзал, он всем своим видом показывал, только
вслух не говорил своему подчинённому: «Андрей, ну какого хрена ты
их бесишь?» Сидевший рядом с ним комиссар по кадрам Вавилов, так
тот уже час как глаз не поднимал, разглядывал что-то на полу с
отсутствующим видом. Судя по всему, он уже давно сделал для себя
все выводы. Как, впрочем, и сам старший уполномоченный Горохов.
После того, как он появился на службе, ему пришлось написать уже
три подробных рапорта описывающих его экспедицию на юг. Три! Потом
была ещё одна внутренняя комиссия, потом приезжали северяне в
первый раз, и пункт за пунктом разбирали все три его рапорта. И им
ещё тогда не понравилось, что всю вину за гибель экспедиции
уполномоченный возлагал на сумасшедшую бабу, которая ей
руководила.
«А что же по-вашему, я должен был написать, что это я завёл их в
засаду? Их завёл, а сам вышел невредимым?» Уже в тот раз, только по
поведению северян он понял, что обещанной визы на север ему не
видать. Никогда. Ни при каких условиях. В общем, у него больше не
было необходимости лебезить перед теми четырьмя людьми, что сейчас
сидели напротив него за длинным столом. Вот он и не лебезил. И тут
заговорил один из двух мужчин, что был в комиссии. Фамилия его была
Сушинский. Честно говоря, этот тип вообще не был похож на
северянина. Во-первых, он был пухлый. Не жирный, но и отнюдь не
худощавый спортсмен, как подавляющее большинство чиновников с
севера. Дурацкий, пегий «ёжик» на голове и не характерные для
северянина очки с затемнёнными стёклами. Он взял одну из своих
бумаг и заглянув в неё для верности, произнёс: