Переговорщики – это я и прочие не члены моего отряда. Мы
останавливаемся у калитки, а остальные крадутся вдоль забора. Они
проходят гуськом, неслышно ступая по промёрзшей земле едва
припорошённой снегом. Снега ещё мало, но в ближайшие несколько дней
должно насыпать, навалить столько, что Москва и все окружающие её
деревеньки превратятся в настоящую сказку.
Я приникаю к забору и вглядываюсь, стараясь в маленькую щёлочку
разглядеть как можно большую часть двора. Кровушка бежит,
циркулирует, волнуется, горячится и вскипает. Ага… вижу пока одного
из наших бесшумно спрыгивающего с забора во двор. Блин, хреново
видно…
Я чуть отстраняюсь от своего перископа и осматриваю доску. Есть,
есть счастье в жизни. Нахожу сучок и пытаюсь выдавить пальцем. Он
поддаётся и чуть выдвигается со своего места. Сухой, вымороженный.
Поддавливаю и он летит во двор. Ну, это уже совсем другое дело,
просто театр оперы и балета. И цирк, заодно.
Оглядываюсь на своих спутников. Все прилипли к воротам и калитке
и глядят в щели. А посмотреть действительно есть на что. Мои ниндзи
беззвучно перепрыгивают через забор и крадутся вдоль стен с двух
сторон дома. Ай, да Скачков, ай, да молодец! Круче китайского
боевика. Надо возвращаться к регулярным тренировкам, иначе буду
скоро, как мешок с луком…
Один орк-охранник стоит у крыльца и внимательно смотрит на
веранду, где за большим окном две смены его товарищей играют в
карты. Гогочут они так, что даже здесь, по другую сторону забора
слышно. Им весело, а ему холодно и неуютно при минус семи градусах.
Он переминается с ноги на ногу, не отрываясь глядя туда, где
светло, тепло, сухо и азартно.
Его напарник понуро курит сигарету на противоположном углу дома.
Он задумчиво смотрит в снег перед собой и подрыгивает правой ногой,
будто пританцовывает.
Пык… Я даже не успеваю заметить, что именно происходит.
Задумчивый курильщик начинает оплывать и сминаться, как пустой
пакет. Он утрачивает внутренний стержень и теряет равновесие,
заваливаясь вперёд. Но упасть ему не дают. Заботливые руки
подхватывают и аккуратно укладывают на припорошённую снегом
землю.
Его напарник ничего не замечает. Его внимание по-прежнему
приковано к тёплой и уютной веранде, посылающей во всемирный эфир
волны инфернального веселья. Я не вижу лиц этих весельчаков, но
представляю, что у них свиные рыла и козьи морды.