– А это чё за х*й моржовый? – киваю на синего. – Ты в законе,
деда? Кто такой?
Тот разражается злобной тирадой, состоящей исключительно из фени
и мата.
– А ты сам кто такой? – несмотря на страх ерепенится и не
сдаётся Ашотик. – А я тебе сам скажу, кто ты такой! Ты покойник!
Тебя нет, я тебя завтра…
Он поднимает толстые, густо поросшие волосами руки и, сжав левую
в кулак, интенсивно хлопает по ней основанием ладони.
– Я тебя вы*бу! – хрипит он, повторяя раз за разом.
Жалко смотреть. Всё-таки, я всегда был ментом, но не палачом. Я
ловил вот таких упырей, но никогда не казнил, не лишал жизни и
сейчас не желаю этого. Поэтому смотрю на них с грустью.
– Да заткнись ты, – негромко говорю я Ашотику.
И он затыкается. Ещё бы, доходит, не может не доходить, к чему
дело идёт.
– Дурак ты, Ашотик, – качаю я головой. – Ты думал, завалишь
Абрама и всё, будешь жить-поживать, да добра наживать?
– Его приговорили! – отвечает он, тыча в меня пальцем. – Ему
всяко конец был! Вот, у Игната спроси, Игнат всю Москву держит. Он
и приговорил. У нас всё по закону! А ты кто такой, а? Ты чмо!
Красиво говорит, смачно.
– Ты что ли Игнат? – спрашиваю я у синего. – Больше ты ничего не
держишь. Вообще ничего. Только душу свою и то недолго уже
осталось.
– Э-э-э, ты дурак! – снова разъяряется Ашот. – Тебя похоронят
завтра же! Ты, чушкан пробитый, ты кто такой, вообще, чтобы на
Игната хлебало разевать? Ты…
– Слышь ты, штрибан, – не могу сдержаться я, чтобы не
процитировать Свердловского классика, – ты фильтруй хрюканину.
А ещё лучше, закуси своё поганое жало.
Ашотик вскакивает, но Игорёк, стоящий сзади, тут же усаживает
его обратно, отвешивая крепкую затрещину. Я поворачиваюсь к
Амиру.
Какое-то время мы смотрим друг другу в глаза. Наконец, я
вопросительно киваю, и он лишь качает головой и пожимает плечами. А
потом отворачивается. Он точно знает, что сейчас будет.
– А ты кто такой вообще? – не может уняться Ашотик. – Ты как с
ворами законными говоришь, чмо? Нас только воры могут судить, ты
понял?
– Ошибаешься, – хмыкаю я. – Особое совещание может, ОСО, слыхал?
Полевая тройка. Видишь, у нас тут представители воровского
сообщества, МВД и трудящихся.
Я поочерёдно показываю рукой на Цвета, Торшина и на себя.
– И приговор, по сути, мы уже вынесли. Но ты можешь сказать
что-нибудь, чтобы облегчить участь свою горемычную. Например, кто
тебе велел убрать Абрама. Ещё меня очень интересует, через кого ты
организовал покушение на меня и кто его выполнил. Давай. Если не
расскажешь, тебе сделают очень и очень больно, так больно, что ты
захочешь скорее умереть.