– Соболев, Грошев, разошлись, –
раздался четкий приказ, к ним уже спешила крепкая невысокая женщина
в полевой форме черного цвета. – Ошибки ясны? Или разобрать? –
студенты одновременно покачали головами. – Пересдача через неделю.
Соболев, свободен. Грошев, за мной. Тебя вызывает Куратор, – и, не
дожидаясь их реакции, она развернулась и пошла обратно.
– Ты труп, Грош, – донесся в спину
яростный шепот.
Макс не стал оборачиваться. Он
ненавидел эту дурацкую кличку, прилипшую к нему чуть ли не с
первого дня в пси-Академии. Парень сунул руки в карманы и,
ссутулившись, побрел следом за Вишней. Вишневской Яной Итировной.
Но по имени и отчеству ее звали исключительно на лекциях и
практикумах, за глаза – только Вишней, а особо смелые и
соскучившиеся по ночным дежурствам – даже Вишенкой.
На Максе была точно такая же черная
форма. Худой и жилистый парень, которого перетянутая ремнем рубашка
и форменные штаны непостижимым образом делали похожим на
кузнечика.
Учебные площадки закончились,
показались жилые корпуса, один учебный, столовая и стоящая на самом
конце плато баня. Дорога все время шла в гору, но за полтора месяца
в Инатарских горах[1] он привык бегать
туда-сюда по нескольку раз в день. Последняя летняя практика
проходила в лагере около старого могильника и бункера, куда
запирали особо опасных призраков. К сентябрю, по возвращению в
Заславль, столицу Империи, каждому студенту предстояло иметь в
голове четкое представление о своем будущем. На деле же это
означало выбор специализации, которой они посвятят оставшиеся два
года в пси-Академии.
В голове у Макса за три курса
обучения и строевой подготовки ничего не изменилось. И Академию, и
специализацию он видел в гробу и в белых тапках. Когда совсем
прижмет, он поступит как обычно – просто ткнет пальцем в первый
попавшийся вариант, и от него отстанут.
Дорожка свернула к вросшему в землю
крыльцу административного корпуса. Вишня чуть задержалась на
пороге, придержав для него дверь. Кто бы мог подумать, что спустя
три года после того, как Куратор лично привез тощего взъерошенного
и злого на весь мир пацана в Академию, он все еще будет здесь.
Пусть такой же тощий. Да и злость никуда не делась.
Они миновали канцелярию, библиотеку,
комнаты методистов и склад инвентаря. Лестница, ведущая на второй
этаж, гулко вздрогнула под их тяжелыми ботинками.