Ей объясняли: это Пантеон Миражей. Место, в котором изначально нет ничего, лишь материя, по команде разума свыше складывающаяся в объекты. Разумом свыше был конечно же он – Джон. И количеством врагов он не обделял.
За один лишь час тренировки Лин превращалась в дрожащую лужу – мешок с мышцами, едва способный самостоятельно передвигаться, – зато какой результат!
– Отрезок четыре «А» пройден. Выбор оружия…
А на земле лом, грабли и рыболовная сеть. Сеть?!
Сбоку недобро засвистело, захлопало крыльями.
– Противник – не человек. Прощупай энергетическую структуру. Реши, допустим ли бой.
Прежде, чем что-то решать, Лин в панике схватилась за грабли.
* * *
(Lara Fabian – Demain N'Existe Pas)
После тренировки начиналась часть, которую Белинда любила больше всего, – «починка». Ее тела.
Ее в зависимости от полученных повреждений либо укладывали на длинную кушетку, либо просили сесть в неудобное кресло с прямой, но короткой спинкой, а после… ее касались его руки.
В перчатках, конечно же.
Но все-таки.
Белые стены, белый кабинет – всегда пустой и тихий. Много света. Только она и человек в серебристой форме. Ее всегда раздевали почти донага – до тонких эластичных плавок и спортивного бюстгальтера.
– Видишь эту рану? Если бы на отрезке два «С» ты выбрала нож, тебя распороли бы до ребер.
Краев разорванной кожи осторожно коснулся палец; Лин со свистом втянула воздух.
– А если бы метнула копье, сумела бы избежать повреждения.
Она в какой-то мере радовалась, что не сумела, – глупо, но ничего не могла с собой поделать. Бок, впрочем, саднило страшно.
Но здесь, после тренировок, Джон проводил с ней не меньше часа – латал кости, мышцы и кожу. Касался, поглаживал, на длительное время прикладывал к ней свои ладони. Все по делу – ничего лишнего.
А Белинда испытывала тайный восторг. Старалась не смотреть на того, кто находился рядом, и им же жила – то выхватит краем глаза незакрытый кусочек кожи у воротника, то выбритый подбородок, то тихонько втянет ставший их общим воздух.
Джон почти не пах, и хорошо. Потому что, если бы пах, она сошла бы с ума – сбрендила бы окончательно. Она и так в последнее время лезла к нему с двусмысленными фразами все чаще, и ее, к удивлению, не упрекали и не осаживали. Однако на провокации не отвечали тоже.
– Ложись.
Кушетка под ее весом даже не скрипнула.