Устало привалившись к стене у самой
бойницы, я дождался, когда дым рассеется – чтобы увидеть, как
потрепанные пищально-пушечным огнем гусарские хоругви в беспорядке
отступают от ворот. Увлекшись погоней и истреблением детей
боярских, ляхи неосторожно приблизились к кремлю на пищальный
выстрел – и попали под дружный залп всего стрелецкого приказа,
грянувшего со стен и башен Смоленска! Тяжелые ядра и сотни пуль,
смертельным градом хлестнувшие по смешавшим ряды всадникам
(довольно эффектно смотрящихся в своих леопардовых шкурах да с
крыльями за спиной!), свалили несколько десятков шляхтичей и
«почета» – их боевых слуг. Заметно остудив пыл и гонор ляхов, все
же умеющих учиться на ошибках – своих или чужих… В любом случае,
гусары не рискнули ворваться в крепость на плечах отступающих детей
боярских – две сотни которых теперь поспешно втягиваются в
раскрытые ворота Молоховской вежи.
И среди прочих воев, я с удивлением
увидел и нескольких пеших мужиков, держащихся за стремена всадников
дворянского ополчения – более всего напоминающих наших охотников,
еще до рассвета направившихся на вылазку! Неужели каким-то чудом
уцелели в круговерти схватки?!
Отчего-то я заострил внимание на
рослом худом парне с рассеченной головой – как видно, вражья сабля
задела воя только вскользь, срезав кожу, но не прорубив кость.
Последний прижимает к груди окровавленную шапку из заячьего меха –
не иначе как она его и спасла…
Отвернувшись от бойницы, я встретился
взглядом со стоящим чуть в стороне Шеиным – сильно побледневшим, и
также отвернувшимся от поля боя, густо усеянного телами павших с
обеих сторон... Мне не хотелось бы сейчас ничего говорить – но все
же с трудом разлепив ссохшиеся губы, я протолкнул сквозь пересохшее
горло:
- Я не знаю что сказать, воевода.
Мне… Мне жаль.
Михаил Борисович угрюмо усмехнулся –
но после ответил без всякой злобы:
- Полк панцирных черкасов мы, считай,
полностью разбили – а то, что к воротам пойдут именно они, а не
гусары, ты знать не мог. Пешие роты литовцев также неплохо
потрепали, а дети боярские… Воевода Петр Иванович не услышал мой
рог – или не захотел услышать… Но мы были в шаге от победы.
Немного помолчав, воевода продолжил –
добавив металла в голос:
- Все одно лучше так, чем сидеть в
осаде и дохнуть от голода да вражьих обстрелов! Дали бой, и врага
потрепали знатно – вон, одних гусаров в поле лежит больше сотни! Да
пешцев литовский, почитай, свыше шести сотен!