Когда на улицах Можайска мы гуляли с няней и Ташей, часто к нам подходили незнакомые мне люди и говорили: «Старшая – вылитый портрет Сергея Михайловича, хорошо бы и характером на него походила». А я уже тогда понимала, что характером я не в папу.
Из самых ранних воспоминаний сохранилось два.
Помню аллейку в прадедушкином имении Отякове, по аллейке идут папа, мама и я. Папа везет колясочку. Аллейка на возвышении, направо парк, налево деревня Отяково, а прямо, когда кончается аллея, открывается очень красивый вид на поле, лес. На самом горизонте – железнодорожное полотно, пересекающее деревню Рыльково. Когда я рассказывала об этом воспоминании маме, она говорила, что это было самое любимое папино место, и когда они жили в Отякове, часто ходили туда гулять. Только вот не могли установить, кто же лежал в колясочке, Таша или Мишенька. Мама с папой поженились в 1898 году, в 1899-м родилась я, в 1900-м – Миша. Он умер в 1901-м «от зубов», как мама говорила. А Таша родилась в апреле 1902 года. Думаю, что все же в колясочке лежала Таша, а мне тогда было три года.
Второе воспоминание – смерть папы. Мы в Москве, у бабушки Оли, папиной мамы. Очень ясно помню утро, я стою на кровати, и меня одевают, даже помню, что мне надевали красную вязаную нижнюю юбочку, вдруг входят мама и тетя Соня, папина сестра, обе заплаканы. Особенно запомнилось мамино, все распухшее лицо. Мама говорит: «Леля, папа умер», и слезы закапали прямо на меня. И хорошо запомнилось мне странное ощущение. Я чувствую, что должна заплакать, все плачут, но заплакать я не могу, мне не совсем понятно слово «умер».
Образ нашей мамы очень хорошо передан в стихах сестры:
Наш папа умер. В черной раме
Висел большой его портрет.
В то время было нашей маме
Всего лишь двадцать с чем-то лет.
Она с двумя детьми осталась,
Беспомощна и хороша.
Но не согнулась, не сломалась
Ее веселая душа.
В ней словно искорки сверкали,
Из синих глаз смотрел Апрель,
И даже волосы сияли,
Как темно-золотистый хмель.
Она простор полей любила,
Любила ветер грозовой
И в детский наш мирок вносила
Лучи поэзии живой.
Любимый образ сквозь ненастье,
Сквозь все тревожные года
Я пронесла как символ счастья,
Что не вернется никогда.
Мне хочется рассказать о тяжелом детстве, которое выпало на ее долю.
Мама родилась в семье Сергея Николаевича и Марии Михайловны Дурново. Когда произносится эта фамилия, первым делом приходится оговариваться, что к «вешателю» Дурново дедушка Сергей отношения не имел. В то время эта фамилия была распространена. Со мной в институте учились две девочки Дурново, совсем нам не родные, а также не родственники ни между собой, ни министру. Читала я, что была революционерка Лиза Дурново, и видела ее фамилию в «Словаре революционеров».