– Хорошо, поняла. Я постараюсь все сделать быстро. Не хмурься! Тебе это совсем не идет! – она нежно обняла его за шею и поцеловала.
«Господи, какая же она ласковая,» – подумал он, и сердце его вновь дрогнуло и забилось сильнее.
Виктория ушла в душ, потом занялась макияжем и только после этого начала одеваться. Она еще стояла перед зеркалом в одних трусиках, когда вошел Вадим.
– Ой! Вадим! – От неожиданности она широко раскрыла глаза и прикрыла обнаженную грудь руками.
– Вика! Ты что, стесняешься меня? Скажи, чего я еще не видел? – Он подошел к ней и обнял ее, целуя в губы. – И перестань смущаться, – ласково пробормотал он, встретившись в зеркале своим взглядом с взглядом ее широко распахнутых глаз, и добавил: – Ты очень красивая! К тому же ты теперь только моя. – Вадим поднял вверх ее волосы и уткнулся носом ей в шею.
– Твоя, – повторила, как эхо, Виктория, счастливо улыбаясь и прижимаясь к нему спиной.
– Не отвлекайся! – прошептал он, отстраняясь от нее.
Он протянул ей футляр, который раскрыл перед ней. В нем находились серьги, кольцо и подвеска. Бриллианты в них были высокой чистоты и сверкали, переливаясь в электрическом свете сине-красно-зелеными лучами.
– Вадим, я это не надену, – решительно произнесла девушка, обматываясь полотенцем. – Я не люблю пользоваться чужими вещами. Ну просто для меня это неприемлемо. Извини! – Она виновато посмотрела на него. – Не могу!
– Вика! Эти украшения не принадлежат моей жене. Я купил их недавно. Купил для того, чтобы вложить деньги. Надевай!
– А если я их потеряю, что тогда? – спросила она осторожно, вопросительно глядя на него.
– Да и бог с ними. Давай помогу. – Он помог застегнуть цепочку на ее шее и поправил подвеску. Взяв серьги, Вика вдела их в свои аккуратные ушки и посмотрела с любопытством на себя в зеркало. Зазвонил телефон, и Вадим вышел.
Он стоял спиной к двери, потом обернулся, повинуясь какому-то внутреннему призыву. Виктория стояла на пороге комнаты, держа в руках меховую накидку, сверкая бриллиантами и безупречной кожей обнаженного декольте, переливаясь шелком вечернего платья. Готовский смотрел на нее восхищенно и молчал, только спустя минуту обрел дар речи:
– Господи! Какая красота!
– Ты о бриллиантах? – спросила она, поочередно трогая руками серьги и подвеску.
– Что? При чем здесь бриллианты? – тряхнув головой, спросил он. – Я о тебе говорю. Ты безумно красивая.