Размышления несколько успокоили. И он решил повторить попытку. Гудки снова защекотали душу.
– Алё? – калейдоскоп чувств, ворвавшийся в душу тембром долгожданного голоса, наполнял ее оттенками всех цветов радуги. Подсознание автоматически настраивало свое состояние в унисон чувствам далекой, ставшей вдруг близкой женщины. Проникало в ее внутренний мир, чтобы раствориться в нем и познать иллюзию единства противоположностей. Голос Леры, мягкий и вкрадчивый, с легкой и почти незаметной хрипотцой, казалось, ничуть не искажался динамиком – будто она была рядом, – Але? Говорите. Я вас слушаю, – настаивала она.
– Привет! Лера, это… Александр.
– Какой Александр? – тембр стал заметно жестче.
«Уже не помнит… – мелькнуло, – вчера же только…»
– Вчерашний, – не замедлило сморозить, машинально подхватив последнюю мысль, сознание. Стало ужасно неудобно за оговорку, – Ты меня вчера…
– А-а, Саша? На БМВ? – догадалась Лера.
– Да, – обрадовался он, – Точно.
– Я очень рада тебе… – в голосе чувствовалась искренность, – но… извини, пожалуйста, мне сейчас должен звонить клиент. Сам понимаешь, это – святое. Я тебе обязательно перезвоню, Саша.
Короткие гудки отрезвили ум, проросли где-то в районе затылка сомнением. Надежда на какую-то долю секунды потерялась в закоулках психики. Но эхом отразившийся в ней голос Леры, повторяя ее интонацию, почти сразу же вернул ее на место. Надежда, разрастаясь, заполнила все внутреннее пространство сознания великолепием существа женской природы. «Ведь вся-то суть любви – в ее ожидании! – осенило вдруг Александра. Пришло понимание, что миллионы мужчин до него уже постигали суть этого чуда, – Надежда, подаренная или не подаренная женщиной: именно она делает нас гениями или злодеями. Она строит города и страны или разрушает их, не оставляя камня на камне, на протяжении всей человеческой истории. Она создает шедевры искусства и шокирует мерзостью извращенной фантазии… – он вдруг незримо увидел себя со стороны, – Эка, меня понесло… философ, блин».
Совершенно на автопилоте он доехал до начала улочки, которая до сих пор почему-то носила имя Карла Маркса. Стилизованная деталями экстерьера прошедшего века, изобилующая реставрированными невысокими домиками улица была воплощением обывательского уюта: первые этажи в основном – магазинчики и вычурные заведения общепита. Идиллическую картину городского пейзажа девятнадцатого века портили только асфальт и современные автомобили.