Поскидав мундиры и прикинувшись глухонемыми дебилами, плыли они подальше от боевых действий, выпрашивая подаяние и одёжу у сердобольных крестьян. Географию друзья знали плохо, поэтому думали, что плывут в Париж, а приплыли к нам в брянский лес. Тут как раз морозы начались лютые, и вышли солдатики на избушку колдуньи с двумя дочерьми на выданье.
Ведьма давно уже их поджидала, она это все и наворожила, кстати, по своим каналам астральным, поэтому приворот французов к дочерям оформила быстро. Мальчики у них пошли, девочки, и основалась эта слободка. От нее теперь только погреба холмеют, давно уже никого здесь нет.
Вот сюда и пробирались ребята по перепутанным в буреломах просекам. Причем, сколько раз ни ездил тут Юраня, каждый раз блудил. Он и ленты на развилках к деревьям привязывал, и зарубки делал, все равно, видно, леший сбивал его с дороги. Только отчаянная молитва выводила на правильный путь. Да еще в Нетопыри у колодца мужик предупредил: если на рыбалку, бойтесь того, который сидит под дубом.
И правда, выехали к дубам, а там старичок сидит – метр двадцать ростом, в старинном, несмотря на жару, зипуне, с лохматой шевелюрой и всклокоченной бородой набекрень. И птичка на коленке щебечет.
Маврик возьми и брякни: «Парень, как проехать в библиотеку?» – а старичок так пронзительно зло зыркнул из-под нависших бровей, что заглохла машина, Юраня выскочил по-большому, а Маврик чуть сигарету не проглотил, удушливо закашлявшись. Глянули опять на старичка, а там только пень стоит, и птичка на нем чирикает.
Ну да ладно, приехали.
Сети ставили быстро. Атакующие без предупреждения оводы величиной с детский кулак, а с вечера тучи злющих комаров не давали расслабиться ни на секунду.
Стемнело. Взошла луна. Антикомарин не помогал, поэтому Юраня решил подремать на воде, там хоть ветерком обдувало. Отплыл от берега и услышал чьи-то голоса в заливе. Тихонько подгрёб, надеясь увидеть, кто сети ворует, выглянул из-за тростника и обмер…
В лунном свете, поджав куриные ножки и утробно поквакивая, на кочках сидели три старушки-кикиморы, прикрывая длинными иглообразными зубами подвижные подбородки. Рядом по пояс в воде булькался лупатый с длинными волосами-водорослями и свисающим мясистым носом пузырь, объясняя что-то гундосым с французским прононсом говором ластящимся к нему четырем красавицам – русалкам. Чуть дальше, на взгорке, тот, который сидел под дубом, игрался со змеями в окружении летучих мышей и совенка. Был еще кто-то тяжело дышащий и невидимый в тени тростника, на которого Юраня не смел и глянуть – кровь стыла в жилах.