– Почему бы вам не пригласить его сюда? – предложил Дженкинс, храбро выдержав сердитый взгляд хозяина. – Простите мне мою смелость, милорд, но не лучше ли было бы послать его в город, где он мог бы присмотреть за своей сестрой? Он мог бы информировать вас о том, что происходит в Лондоне.
– Прекрасная мысль, – согласился маркиз. – Он не так слабоволен, как его мать, хотя лично мне больше нравится Николас. Отчаянный малый! Впрочем, Том – наследник Холбрука, поэтому я просто обязан помочь ему. Подай-ка мне перо и чернильницу. Я сейчас же напишу письмо.
Дженкинс осторожно поставил на колени маркиза, сидевшего в глубоком кресле у камина, шкатулку красного дерева с письменными принадлежностями.
– Что-нибудь еще, милорд?
– Нет. Я позвоню, когда ты мне понадобишься.
Оставшись один, Боллингбрук открыл потайной ящичек в шкатулке и вынул миниатюрный портрет третьей жены. Анжелика была единственной, кого он когда-либо любил. До нее у маркиза было много женщин, некоторые из них – признанные красавицы, но ни одна из них не могла сравниться с Анжеликой. Он любил ее всем сердцем и был уверен, что жена переживет его, ведь она была так молода. Страдания его были так велики, что ему хотелось умереть. Только ее последнее желание удержало его от рокового шага.
– Позаботься о нашем сыне, позаботься об Энтони, – прошептала она на смертном одре. – Люби его ради меня, умоляю тебя.
Он любил Холбрука и ради жены, и ради него самого. И он любил Каролину, потому что она так напоминала ему Анжелику. В ней была та же живость, в ее груди билось такое же храброе сердце. Остальные родственники мало интересовали маркиза. Он не любил своего старшего сына Себастьяна. Маркиз считал, что это дурацкое имя, и лишил бы сына наследства, если бы закон не препятствовал ему в этом. Средний сын, Клод, нравился ему больше, но не до такой степени, чтобы сожалеть об его отсутствии.
Поместье Боллингбруков по закону отойдет его старшему сыну, Клод получит дом в Лондоне. Он давно живет там, и было бы неправильно лишать его крыши над головой. Но кроме этого у маркиза были деньги и собственность, не имевшие отношения к поместью, следовательно, он мог распоряжаться ими по своему усмотрению. Он разделит это имущество между Каролиной и ее братьями, каждый получит по равной доле. Давно следовало это сделать, впрочем, и теперь еще не поздно. Несмотря на изводившую его боль, маркиз был в здравом уме и надеялся протянуть еще хотя бы несколько лет.